@темы: Весна, Фото

@темы: Снейп, ГП-канон

@темы: Lupi Merlini, Мои тексты, Слэш

Ир, для тебя!

Lupi Merlini

Автор: Мерри
Бета: Хельгрин
Жанр: драма, слегка романс
Рейтинг: PG13
Герои: ДМ, СС/РЛ, а также ГП, НТ и другие
Саммари: лето 1997 года. Драко Малфой на своей шкуре узнаёт, почем фунт лиха. Однако для всех остальных это оборачивается скорее благом, чем злом.
Предупреждение: спойлеры к 6 книге. Легкий слэш.
Отказ: HARRY POTTER, characters, names, and all related indicia are trademarks of Warner Bros. © 2006 and J.K. Rowling. В тексте используются цитаты из 5-й и 6-й книг цикла.
Комментарии: в подарок для Ira66. Перевод названия: Волки Мерлиновы.

Начало

~ * ~ * ~ * ~

Между истиной и правдой –
нескончаемая война.
Л. Бочарова, Agnus Dei

21 июня, суббота, 22.30 – Драко Малфой

Ночь сегодня светлая и ясная. Темно-синее небо кажется бархатным, теплым и очень близким: протяни руку – и дотронешься. Он сидит на подоконнике, подтянув колени к подбородку, и смотрит, как полная луна медленно выползает из-за лохматой черной кромки деревьев. Луна мучительно напоминает череп, и никакие вызубренные с детства поэтические сравнения с женским ликом не могут прогнать ощущение, что от ночного светила сладковато пахнет смертью и разложением. Он ежится и машинально потирает левую руку – там, где должна быть Метка. Там, где она когда-нибудь появится. Упрямо закусив губу, он снова переводит взгляд на луну, сам не понимая, зачем себя мучает.

Дом, где ему приходится жить, мерзок. Сразу видно, что этот старый маггловский особняк много лет простоял пустым: все пропахло плесенью, половицы противно скрипят, а от пожелтевших, отставших от стен обоев несет гнилью и сыростью. И кажется, каждый камень здесь дышит тихой, но отчетливо ощутимой злобой. Драко так и не выяснил, ни что это за дом, ни каким образом Лорд завладел им, ни почему никто, похоже, не предпринимал никаких попыток привести здание в порядок. Дом ненавидит их, захватчиков, и Драко страстно ненавидит дом в ответ. Взаимность, по его мнению, – одна из тех вещей, что определяют мир. Око за око, зуб за зуб.

Они скрываются в этой маггловской дыре уже около двух недель. Награда за смерть Дамблдора, разумеется, досталась Снейпу. Впрочем, к той минуте, когда об этом зашла речь, Драко уже жаждал только одного – остаться в живых самому и обезопасить судьбу матери. Слава Мерлину, все обошлось: на его долю выпал очередной Круциатус и обещание, что когда он не только предпримет попытку выполнить приказ, но и выполнит его, на его руке наконец появится почетное свидетельство верности Темному Лорду. Однако поручений никаких не последовало; Снейп целыми днями пропадал в подвальной лаборатории – единственном настоящем, магическом месте в доме, а Драко оставалось лишь изнывать от скуки в отведенной ему комнатенке (судя по всему, здесь когда-то жила прислуга), терпеливо сносить пламенные речи тетки и ждать, ждать, ждать неизвестно чего.

Из коридора доносится шорох, скрип половиц и какое-то странное клацанье. Драко вздрагивает и сползает с подоконника, намереваясь выяснить, что там происходит. Однако не успевает он сделать и двух шагов, как незапертая дверь резко распахивается, и в комнату неторопливо входит крупный – куда больше обычного – волк. Спина зверя отливает серебром, а желтые глаза в полумраке угрожающе поблескивают.

Фенрир Грейбэк.

Драко сглатывает и инстинктивно пятится. Он вообще не слишком храбр и много чего боится, хотя в последнее время привычные с детства страхи сменяются совсем иными. Теперь смешно вспомнить, что еще не так давно он боялся темноты, собак или какой-нибудь мелкой ползучей дряни. Он по-прежнему боится боли, хотя и этот страх, пожалуй, изрядно потускнел. Он боится Темного Лорда и не считает это зазорным. А если какие-нибудь гриффиндорцы и считают иначе, так всем известно, что у них попросту нет мозгов. Он боится своей тетки, потому что она не боится ничего, а безумие заразно. Но едва ли не больше всего остального он боится Фенрира Грейбэка. Слепая, бессмысленная ненависть и садизм – что может быть страшнее?

Волк медленно движется к нему, и Драко снова пятится. И только когда упирается спиной в стену у окна, понимает, что палочка осталась на постели.

Оборотень подходит все ближе – уверенно, не спеша, и еще, кажется, усмехаясь... хотя, конечно, у зверя просто полуоткрыта пасть.

– М-мистер... Г-грейбэк... – Он отчетливо ощущает спиной все неровности каменной стены под засаленными, отстающими обоями. Язык еле слушается, но Драко заставляет себя выдавить: – Что-то... случилось?

Потом он так и не сможет вспомнить, что произошло на самом деле. Логика подскажет, что вряд ли можно было разглядеть в желтых глазах зверя злобную издевку и что уж точно у него не хватило бы на это времени. Потому что почти сразу же волк прыгает – беззвучно и молча, обрушиваясь на него всем весом, и Драко, ударившись головой о стену, падает на пол. Он успевает ощутить вонь из волчьей пасти и тяжелый запах шерсти, успевает крикнуть, почувствовав, как челюсти сжимаются на его плече, потом становится очень больно – и темно.


* * *

– Драко? Драко, ты меня слышишь?

Он с трудом приходит в сознание. Нестерпимо болят голова и левое плечо, мысли путаются, и он не сразу понимает, что лежит уже не на полу, а в собственной постели. Вероятно оттого, что она не намного мягче.

– С... Северус?

Во рту пересохло, и он машинально облизывает губы, потом открывает глаза. В комнате стало чуть светлее; на столе горит свеча – на потолок ложатся желтые отсветы и дрожащие тени. Он пробует пошевелить левой рукой и тут же жалеет об этом: плечо буквально взрывается болью.

– Не двигайся, глупый ребенок, – тихо произносит склонившийся над ним Снейп.

– Что... что случилось?..

Снейп вздыхает и хмурится еще сильнее обычного, потом садится на край постели и принимается аккуратно расправлять одеяло. Длинные костлявые пальцы двигаются с какой-то странной неуверенностью, и Драко хмурится тоже: если его декан медлит с ответом, дела, должно быть, совсем плохи.

– Не тяните, – говорит он с упреком.

– Драко, ты понимаешь, что это неизлечимо? – очень тихо спрашивает Снейп.

Драко непонимающе смотрит на него. Что за глупые шутки? Да, разумеется, у него болит плечо и рука, но рана ведь быстро заживет... Рана?.. Его пробирает дрожь, едва он соображает наконец, как именно эту рану заполучил. Его укусил Грейбэк.

– Значит, я?.. – у него не хватает смелости договорить, и он умоляюще смотрит на зельевара: «Ну пожалуйста, скажите, что это неправда... Или что у меня есть шанс, хоть маленький!»

– Да, Драко, – еле слышно отзывается Снейп. – Ты оборотень.

Тишина. У него кружится голова, перед глазами плывут круги. Так не бывает, правда? Ведь только что все было в порядке. Только что.

– И... что теперь?

– Отдыхай, – отвечает Снейп. – Твое тело окончательно перестроится только к следующему полнолунию. Оборотни быстро исцеляются, так что рана должна зажить дня за два. А пока я сделал все, что мог, – он быстрым неловким жестом сжимает пальцы Драко и встает. – Спи.

– Погодите, – окликает его Драко и, морщась, приподнимается на локте, несмотря на боль. Снейп, чуть повернувшись, замирает у двери, и на стену напротив ложится длинная уродливая горбоносая тень. – А что... Грейбэк?

Даже в дрожащем и неярком свете свечи гнев и злорадное удовлетворение на лице его декана видны яснее ясного.

– Он мертв. Я не могу допустить, чтобы эта тварь калечила... моих студентов, – Снейп кривится одной половиной рта, словно старинная карнавальная маска.

– А как же... Лорд? – он и не пытается скрывать страх. Зачем? Декан и без того знает его как облупленного.

– Думаю, он согласится, что это наилучший выход, ... в конце концов, – медленно произносит тот. – Грейбэк в последнее время был совершенно неуправляем. Впрочем, его пока нет, и он не вернется еще несколько дней, так что можешь спать спокойно... – Снейп опускает глаза: – насколько это возможно в таких обстоятельствах.

Драко кивает и с облегчением опускается на подушку. Несколько простых движений лишают его последних сил, и он чувствует себя совсем больным.

– Доброй ночи, – тихо говорит Снейп и, не дожидаясь ответа, уходит, неплотно прикрывая дверь.

Несмотря на усталость, Драко еще долго лежит, не сводя глаз с пляшущего огонька свечи.


24 июня, вторник, 03.40 – Северус Снейп

Глубокая ночь, а он все мерит и мерит шагами комнату. Многолетняя привычка давно уже не то что стала второй натурой, но и, похоже, заменила первую. Альбус частенько поддразнивал его, встретив ночью в одном из хогвартских закоулков: «А не рано ли тебе, мой мальчик, обзаводиться стариковскими причудами?» Ох, Альбус, Альбус... хочется взвыть, закричать, швырнуть в стену что-нибудь хрупкое – чтобы осколки разлетелись по всей комнате и от звона задрожало оконное стекло. Северус мрачно усмехается и думает, что Драко зря боится боли, безумия и непредсказуемой жестокости. Этого боятся все – и это выпадает на долю почти всем в жизни, просто в разной степени. И все это можно пережить. Нет, самое страшное – когда ничего уже не исправить.

Впрочем, и это приходится испытать всем, и не остается ничего, кроме как молча нести... как там говорят магглы?.. свой крест. И пытаться предотвратить то, что потом исправить будет нельзя.

Северус садится за стол, берет свежеочиненное перо, разворачивает чистый свиток пергамента, пододвигает ближе чернильницу и решительно принимается писать.


24 июня, вторник, 05.25 – Драко Малфой

Он просыпается от того, что его трясут – несильно, но уверенно. Снейп был прав: за два дня все действительно почти зажило, и только левое плечо еще немного ноет.

– В ч'м д'л'?

Нависший над ним Снейп – он в ночной рубашке и небрежно подпоясанном халате – кривится, и от углов рта тянутся длинные складки. В сером предрассветном сумраке они кажутся глубже и резче, так что зельевар выглядит куда старше своего возраста.

– Поднимайся немедленно, – приказывает он вполголоса. – Тебе нельзя здесь оставаться.

Драко, зевая, протирает глаза, с трудом заставляет себя сесть – и тут же ему в лицо летит оставленная на стуле у стола рубашка, а за ней – мантия (давно не стиранная, машинально отмечает он).

– Одевайся! Живей! – почти шипит Снейп.

Пальцы не слушаются, спросонья с трудом удается справиться с пуговицами и застежками, но вот наконец он стоит одетый перед своим бывшим деканом и молча смотрит на него, ожидая дальнейших указаний.

– Ты отправишься туда, куда я скажу, и выполнишь все, что я прикажу, слово в слово.

Драко кивает. Он больше не задает вопросов и не сомневается – с той самой кошмарной ночи, когда он, оступаясь и поскальзываясь, бежал сквозь тьму куда глаза глядят, слыша позади голос Снейпа: «Драко, беги!» С той самой ночи, когда он, лежа в чавкающей грязи у ног Темного Лорда и стараясь не дышать слишком громко, слушал рассказ зельевара о Ненарушимой клятве и обо всем, случившемся в Хогвартсе. Рассказ, в котором все его промахи подавались как непредсказуемые стечения обстоятельств, а жалкие попытки что-то спланировать – едва ли не как признаки гениальности.

Снейп столь же молча подсовывает ему под нос бумажку, на которой незнакомым почерком написано: «Штаб-квартира ОФ находится по адресу: Лондон, площадь Гриммо, номер 12».

– Запомнил?

Драко снова кивает, и Снейп резким движением отдергивает руку, наклоняется и кладет бумажку на уже остывшие угли в камине. Одно-единственное Incendio – и обрывок рассыпается в пепел, который зельевар тщательно перемешивает кочергой.

– Ты отправишься туда и передашь тем, кто будет в доме, вот это, – Снейп протягивает ему два пухлых запечатанных конверта. – За сохранность не беспокойся: если письма вскроет не тот, кому они предназначаются, от них останется только пепел. Для кого они, тоже станет понятно только в доме. Пока все ясно?

– Конечно, Северус, – Драко наклоняет голову, чтобы подчеркнуть: он на все готов и все понимает.

– Ты останешься с теми, кому предназначены эти письма. Если понадобится, выпьешь Веритасерум, чтобы подтвердить, что говоришь правду. Не перечь им и подчиняйся беспрекословно – это приказ.

– Да, Северус, – он поднимает глаза и встречается со Снейпом взглядом. Как ни странно, на лице бывшего слизеринского декана написано скорее сочувствие, чем раздражение, которое, казалось бы, так отчетливо слышно в его неповторимых суховатых интонациях.

– Прежде чем уйти, наложишь на меня Petrificus Totalus.

Драко снова кивает. Такие распоряжения нет необходимости объяснять. Он не знает, что такое «ОФ», но не сомневается, что оно имеет мало отношения к Темному Лорду.

– Все, ступай. Прощай, Драко.

– Petrificus Totalus!

Снейп валится как подкошенный, и Драко едва успевает подхватить его и аккуратно опустить на пол. На мгновение ему становится страшно оставлять учителя просто так лежать, но потом он все-таки берет себя в руки, проверяет, на месте ли оба конверта, надежно укрытые на груди, и бесшумно идет к двери. На пороге он останавливается и еле слышным шепотом произносит, сам не зная зачем:

– До свидания, Северус.


24 июня, вторник, 02.20 – Гарри Поттер

Воспоминания дрожат и рассыпаются, словно стеклышки калейдоскопа в неловких руках – когда-то ему довелось видеть такую игрушку.

– Вам будут давать частные уроки раз в неделю, – мягко произносит ненавистный голос, – и вы никому не скажете, чем занимаетесь, причем в первую очередь – Долорес Амбридж. Вы меня поняли?..

– Вы дали мне зайти слишком далеко. Вы потеряли контроль над ситуацией...

– Вы сами подбрасываете мне то, чего боитесь! Вы даете мне оружие...

Он ежится, будто от холода, хотя в комнате душно.

– Темные Искусства многочисленны и разнообразны, они изменчивы и в то же время вечны... Чтобы защититься от них, вы должны быть столь же искусны и гибки, как и враг, которого стремитесь одолеть.

– Те, кто в состоянии пользоваться магией, не выкрикивая заклинаний, получают возможность удивить противника. Не все на это способны; для этого требуется сосредоточенность и сила разума, которой некоторые из вас... не обладают.

Гарри скрипит зубами от ярости, переворачивается с боку на бок и натягивает одеяло на голову.

– Ваши заклятия не достигнут цели, пока вы не научитесь держать и сознание, и рот закрытыми!

Что-то не сходится в этой головоломке, один фрагмент не подходит к другому, а тот – к третьему. Что-то не сходится...


24 июня, вторник, 6.30 – Ремус Люпин

Хотя полнолуние минуло два дня назад, у него ноет все тело: Слагхорн по просьбе Макгонагалл сварил для него Волчье зелье, но оно и вполовину не так хорошо, как то, которое делал Се... Снейп.

Волк в уголке сознания тоскливо задирает морду вверх и жалобно скулит.

«Тихо, Луни. Тихо... Ничего не поделаешь. Нам придется справляться одним... без него».

Но волк не хочет успокаиваться, и скулит, и вертится на месте, и никак не уляжется.

«Люпин, ты жалок. Ты похож на выстиранный волчий коврик, – говорит его второе «Я» знакомым язвительным тоном. – Иди спать. Ты же знаешь, что дожидаться меня нет никакого смысла».

Луни вскакивает, и его скулеж переходит в длинный, отчаянный и безнадежный вой.

«Так недолго и с ума сойти», – с досадой думает Ремус и перелистывает страницу. «Пророчества Морганы» – сколько они с Сири смеялись над ними в детстве! Но теперь он готов читать что угодно, лишь бы отвлечься. Лишь бы не думать, не вспоминать.

... И восстанут из могил мертвецы, и шесть змей пропитают землю ядом, а седьмая поднимется из тьмы, дабы пожрать все живое. И падет свет с небес, и обернется день ночью. Но явится Охотник, и три волка пойдут за ним, волки Мерлиновы, черный, бурый и белый, и истребят змей, и на Авалоне снова зацветут яблони...

Ремус устало потирает висок. Где бы взять их, волков этих, чтоб избавиться от змей...

Его размышления прерывает доносящийся сверху стук в дверь, за которым немедленно следует вопль миссис Блэк: «Прочь! Прочь из дома моих предков!» Но совсем не она беспокоит Ремуса, а этот осторожный, неуверенный стук. Если это кто-то из своих – зачем стучать? Если чужой... как он нашел этот дом? Заклятье Верности не развеивается со смертью Хранителя...

Очень осторожно Ремус выходит в прихожую и, держа наготове палочку, скрывается в углу, растворяясь в тенях – сам Се... даже Снейп бы позавидовал.

– Заходи.

Дверь медленно приоткрывается, и внутрь проскальзывает фигура в темном плаще. Лицо вошедшего скрыто капюшоном; он немедленно захлопывает за собой дверь и поспешно прижимается к ней спиной. Даже в человеческом облике Ремус чувствует исходящие от гостя волны страха.

– Сними капюшон.

Незнакомец, помедлив, поднимает руку, неуверенно стягивает с головы черную ткань, и даже в полумраке передней Ремус отчетливо видит его светлые, почти белые волосы: обознаться просто невозможно. Его палочка мгновенно упирается пришельцу в горло.

– Что – ты – здесь – делаешь? – выговаривает он сквозь зубы, лихорадочно соображая, кто и когда появится в доме в ближайшее время: Аластор? Кингсли?

– Меня прислал профессор Снейп, – тихо говорит Драко Малфой, глядя ему прямо в глаза. – Он велел передать...

– Чт-то?..

– Вот, – Драко поспешно расстегивает плащ и извлекает откуда-то из-за пазухи два пухлых конверта. – Он сказал, что в доме станет ясно, кому они.

У Ремуса начинают дрожать руки, однако он не позволяет себе ни отвлечься, ни расслабиться.

– Отдай мне палочку, Драко.

Юнец закусывает губу и зыркает на него из-под челки, но покорно протягивает палочку, и Ремус выхватывает ее левой рукой. Только теперь он замечает, что миссис Блэк не только не кричит, но и с интересом наблюдает за происходящим в прихожей сквозь щель между неплотно задернутыми занавесками.

– Проходи в кухню, – приказывает он, спохватившись. – Вперед по коридору, а затем вниз по лестнице. И положи конверты на стол.

Малфой, еле заметно пожав плечами, проходит мимо него и спускается в мрачную, неприбранную кухню. Он кладет конверты на стол и поворачивается к Ремусу:

– Дальше что?

– Отойди в сторону.

Ремус педантично накладывает на принесенные слизеринцем конверты все известные ему идентификационные и распознающие заклятия – а это больше двух десятков вариантов. Чисто. Единственные чары, которые ему удается обнаружить, – испепеляющее заклятье, уничтожающее письмо в случае, если его вскроет кто-то, кроме адресата. В остальном – обычные плотные конверты, какие можно купить в любой писчебумажной лавке. На одном из них хорошо – слишком хорошо – знакомым почерком написано: «Поттеру», на втором – «Люпину».

– Профессор сказал, что вскрыть их может только...

– Я знаю, – обрывает его Ремус, качая головой. – Садись. Я поставлю чайник.

– Спасибо, – бурчит мальчишка еле разборчиво, и становится очевидно, насколько он чувствует себя не в своей тарелке.

Поставив чайник на плиту, Ремус садится напротив неожиданного гостя и наконец берет в руки адресованный ему конверт. Он страшится того, что может обнаружить внутри, так, как не боялся, кажется, ничего доселе. В конверте оказываются несколько свитков; он аккуратно раскладывает их на столе и принимается за тот, что начинается с обращения: Ремус... Ремус. Сердце, кажется, начинает биться быстрее – что за глупый штамп?


Ремус,

как ни жаль мне это признавать, опасаюсь, что мне не обойтись без твоей помощи. Уверен, ты жаждешь перегрызть мне глотку, и я с удовольствием предоставлю тебе такую возможность – после того, как Темный Лорд окончательно сдохнет.

Недоумеваешь, как Драко нашел этот проклятый особняк? Элементарно: у меня сохранился записанный Альбусом адрес. Показав его Драко, я сразу сжег запись, так что параноик Хмури может пойти и напиться на радостях. Насколько я знаю, это был последний экземпляр.


Ремус невольно улыбается, настолько это похоже на Северуса.


Теперь к делу. По-хорошему, у меня нет ни возможности объясняться, ни желания оправдываться, но после всего случившегося и выбора, кажется, нет тоже. Собственно, в этом вся суть: в ту ночь у меня не было иного выбора...


Весь дрожа, словно в лихорадке, он читает о Ненарушимой клятве, о двух неудавшихся покушениях на Дамблдора, и, наконец, – о хоркруксах.


... Альбус оторвал бы мне голову, если бы знал, что я рассказываю тебе об этом, но, слава Мерлину, не может этого сделать. Не знаю, чем он думал, когда решил, что Поттер и его приятели справятся с хоркруксами сами. Я уверен, что сразу же после своего совершеннолетия щенок сбежит на поиски, словно какой-нибудь новый Галахад...


Ремус снова улыбается: да, в этом весь Гарри. Потом ему становится немного стыдно: несмотря на весь ужас ситуации, несмотря на гибель Дамблдора, он чувствует себя так, словно с плеч свалился Азкабан. Одна-единственная мысль бьется в голове, заставляя сердце чуть ли ни петь от радости: «Северус не предатель!»


... Люпин, я знаю, о чем ты думаешь. Не пытайся убеждать кого-то в моей невиновности, это бесполезно. Сосредоточься на Поттере, хоркруксах – и Драко. Дело в том, что последнее полнолуние...


«Ну уж нет, Северус, – он улыбается уже во весь рот. – Если ты думаешь, что я стану потакать твоим попыткам играть в мученика...»


... Дело в том, что последнее полнолуние значительно усложнило положение дел. Грейбэк, воспользовавшись отсутствием Лорда и преимуществами, которые предоставляет Волчье зелье, укусил Драко...


Ремус едва не подпрыгивает на стуле и, оторвав взгляд от пергамента, в ужасе смотрит на сидящего напротив юношу: тот крепко спит, подложив правую руку под щеку, и упавшая на лицо прядь волос чуть шевелится от его дыхания. Мерлин великий... он поспешно возвращается к письму.


... Думаю, ты будешь рад узнать, что я убил эту поганую тварь. Но я не могу позволить Драко остаться: ты как никто в курсе, зачем Лорду был нужен Грейбэк, а Драко пришлось бы занять его место! Мальчишка – жестокий и избалованный сопляк, но не убийца. Я оставляю его на твое попечение, и он обещал слушаться тебя беспрекословно. Помоги ему приспособиться.


Ремус снова переводит взгляд на тихо сопящего мальчишку: да уж, придется тому и приспосабливаться, и себя ломать – мало не покажется.


... К этому письму прилагаются мои записки о том, как варить Волчье зелье. Сомневаюсь, что Старый Слизняк в состоянии изготовить его как следует. Уверен, впрочем, что, пользуясь моими указаниями, Драко сумеет это сделать. В конце концов, он в этом лично заинтересован.

Все, что касается хоркруксов, я изложил в письме к Поттеру. Надеюсь, тебе удастся то, что не удалось мне, – заставить паршивца соображать.

Прощай,

С.

P.S. Постарайся научиться сдерживать свои гриффиндорские порывы и пережить эту проклятую войну, будь так любезен?


Ремус сжимает пальцы в кулак, да так, что белеют костяшки. «Нет, Северус. Мы переживем ее оба».

Закипевший чайник принимается бубнить Моллиным голосом: «Мальчики, снимите чайник» – сначала тихо, потом все громче и громче. Ремус поспешно вскакивает, бросается к нему и успевает снять с плиты ровно за мгновение до того, как тот примется вопить в полную силу.

– М-м... – Драко недовольно бормочет сквозь сон что-то невнятное.

Ремус заваривает чай и достает из буфета две чашки: свою – чудовищную красную кружку в золотых полумесяцах, подаренную когда-то Сириусом, и «гостевую» – оставшуюся от одного из сервизов мадам Блэк, что-то серо-перламутровое и полупрозрачное, давно лишившееся блюдечка. Подумав, осторожно кладет руку спящему мальчишке на плечо:

– Драко? Тебе наливать?

– Да, Северус, спасибо, я сейчас... – отвечает тот, не поднимая головы и не открывая глаз.

Ремус фыркает.

– Мистер Малфой, каковы основные отличительные признаки оборотня? – вкрадчиво спрашивает он, по мере сил стараясь воспроизвести Северусовы интонации.

– А?! – Драко подскакивает на стуле, явно не сразу сообразив, где находится.

– Чай, – Ремус улыбается, пододвигает чашку и снова садится напротив.

– С Веритасерумом? – дерзко хмыкает мальчишка, почти мгновенно придя в себя. Ох уж эти слизеринцы... Впрочем, Ремус неплохо знает, как с ними обращаться. Каков декан – таков и факультет.

– Пока что без, Драко. Сахар?

– Я не давал вам разрешения обращаться ко мне по имени!

– А я не спрашивал, – невозмутимо отвечает он и пододвигает к середине стола сахарницу с отбитым краем.

Юнец фыркает и принимается размешивать сахар, молчаливо признавая, что проиграл первый раунд. Ремус медлит. Чутье подсказывает, что сейчас нет смысла начинать серьезный разговор: он и сам не в лучшей форме, а мальчишка вовсе засыпает на ходу. Семь утра; в доме, если ничего не случится, кто-то появится только к вечеру – так что еще будет время все утрясти. Если он во что-нибудь и верит, так это в то, что наспех ничего хорошего не сделаешь.

– Ты голодный?

Драко молча мотает головой, и светлые пряди волос болтаются из стороны в сторону. Мерлин, какой же он еще ребенок... Что он, что Гарри... разве место им на этой войне? Ремус кривится: что толку сожалеть о неподвластном? Уж лучше желать неосуществимого – тут есть хоть какие-то шансы. Он дожидается, пока его новоявленный подопечный допьет чай, и встает из-за стола.

– Пойдем, покажу тебе твою комнату.

Он поднимается на второй этаж, и Драко почти неслышно шагает за ним следом. Знать бы еще, куда парня девать. Лучше бы, наверное, к себе поближе... а значит, в спальню Сириуса. Ремус вздрагивает, но берет себя в руки. Это просто комната, и из Сириусовых вещей там давно ничего не осталось, да и было-то немного. Он лично убрал оттуда все и даже взял в привычку регулярно перестилать белье на кровати: мало ли кто заночует? Но отчего-то никто за целый год там ни разу не спал, даже когда в доме было полно народа.

– Вот здесь, – он распахивает скрипучую дверь. Сириус не любил излишеств: в не очень большой комнате только кровать с балдахином, гардероб, комод, небольшой столик и стул. Единственное указание на то, что это хозяйская спальня, – дверь в личную ванную в дальнем углу. – Надеюсь, со вчерашнего дня здесь не поселился кто-нибудь неприятный.

– Неважно, – Драко опять качает головой и, проходя внутрь, неожиданно добавляет: – Это в любом случае куда лучше, чем то, что предлагает Темный Лорд.

Ремус, на мгновение растерявшись, улыбается: это первая откровенность, которую он слышит от юного слизеринца, но – он совершенно точно уверен – не последняя.

– Рад слышать, – кивает он. – Разбудить тебя к ланчу?

– Д-да, спасибо, – на мгновение запнувшись, отзывается Драко, и в его глазах мелькает облегчение: очевидно, что ему хочется наконец остаться одному.

– Отдыхай, – Ремус закрывает за собой дверь и, лишь мгновение поколебавшись, накладывает на нее предупреждающее заклятие. Пусть палочку он у Драко забрал, пусть мальчишка кажется искренним... осторожность никогда не помешает.


24 июня, вторник, 7.15 – Драко Малфой

Едва за Люпином закрывается дверь, Драко тяжело опускается на стул, перестав притворяться. У него болит плечо и ноет все тело: похоже, Северус не шутил, обещая, что его организм полностью перестроится... и забыл упомянуть, что этот процесс окажется малоприятным.

Он горько усмехается. Снейп заставил его променять вечно приставленную к виску палочку на ошейник и поводок. Впрочем... а Снейп ли? Был ли из ситуации другой выход? Что толку теперь гадать...

Потом он вспоминает о матери, и его снова начинает трясти. О чем он только думал?! Кто защитит ее от гнева Темного Лорда, от тети Беллы с ее дурацким фанатизмом? Снейп, что ли?! Люпин и его соратники – кто бы они ни были? Ну да, как же. Или, может, Поттер все бросит и помчится ему на помощь? На мгновение Драко охватывает безумное желание бежать – прочь отсюда, назад в тот проклятый особняк. Выдать Снейпа и тем купить жизнь себе и матери. Глубоко вздохнув, он берет себя в руки. Сделанного не вернешь, да и кто знает, что произошло за последние несколько часов? К тому же у него даже палочки нет.

Какой же он все-таки дурак! Если бы он не расслабился, если бы держал палочку при себе... может быть, он по-прежнему был бы человеком. А теперь он – животное. Тварь. Нелюдь. Он медленно поворачивает правую руку, разглядывая собственную кисть, и представляет, как она обрастает шерстью, как появляются когти. Первобытный страх скручивает живот, и Драко съеживается на стуле, обнимая себя обеими руками.

Ну что же, что же теперь делать?..


24 июня, вторник, 7.15 – Ремус Люпин

Ремус тихо затворяет за собой дверь и, не раздеваясь, ложится на кровать, едва потрудившись сбросить ботинки. Он знает, что не заснет, и хочет просто остаться ненадолго один – чтобы перечитать письмо и наконец позволить себе предаться воспоминаниям.

... Полагаю, ты помнишь тот вечер, когда ты позволил себе заметить, что я нахожусь в не вполне адекватном состоянии? У меня были на то все основания: не прошло и двух суток с того момента, как я дал Нарциссе Ненарушимую клятву убить Альбуса Дамблдора, если Драко не сумеет этого сделать. И не прошло и суток с тех пор, как Альбус в довольно резких выражениях заявил мне, что если понадобится, я буду обязан это сделать.


Ремус грустно улыбается. Северус Снейп – Мастер не только Зелий, но и Иносказаний. В тот вечер он был – первый раз на памяти Люпина – пьян почти в стельку. Собственно, с этого все и началось: вернувшись после очередного задания в дом на площади Гриммо, он обнаружил в гостиной на диване совершенно невменяемого Северуса и две бутылки из-под огневиски рядом на полу: одна была пуста, а на донышке второй оставалась пара глотков.

~ * ~ * ~ * ~

– Ты опоздал, волк... – распластавшийся на диване Северус изогнулся, свесил руку и ухитрился на ощупь ухватить недопитую бутылку. – Уже все кончилось.

Ремус был настолько поражен, что далеко не сразу нашелся с ответом. Ошарашенный, он присел на краешек дивана и растерянно промямлил:

– Северус, что с тобой? Ты что, пьян?!

Глупее вопроса, конечно, было не придумать, и Снейп засмеялся – каким-то тихим, полубезумным смехом, в котором явственно слышались истерические нотки.

– Глупый волк... разум-меется, я пьян. Ж-жаль, что н-не совсем... – у него слегка заплетался язык. – Но больше н-ничего н-нет...

Словно очнувшись, Ремус поднялся и решительно отобрал у зельевара бутылку, затем подобрал с пола вторую: еще, не ровен час, разобьет.

– З-зачем? – нахмурился тот.

– Затем, что тебе уже хватит, – отозвался Ремус, начиная сердиться. После очередных двух недель, проведенных в лесах, в Мерлин знает каких условиях, он надеялся хотя бы на одну спокойную ночь в безопасном месте. В его планы входили горячий душ и приличная постель, но никак не надравшийся невесть с чего бывший однокашник со скверным характером. – Вставай, я помогу тебе добраться до кровати.

– З-зачем? – тупо повторил Снейп.

– Потому что нормальные люди спят в кровати, идиот! – Ремус зашипел не хуже самого Снейпа. – Вставай! – он подхватил зельевара под мышки и резким движением придал ему сидячее положение.

– А п-пошел ты... – отозвался тот, и у Ремуса отвисла челюсть. Ни разу со школьных времен он не слышал, чтобы Снейп опускался до вульгарных выражений, даже два года назад, когда они с Сириусом были готовы разодрать друг другу глотки. Может, все-таки оставить его здесь? Нет, так не годится.

– Ну вставай же, гиппогриф тебя раздери...

Через четверть часа, на все лады проклиная судьбу, Снейпа и свое мягкосердечие, он умудрился доволочь зельевара до комнаты на третьем этаже, где тот обычно ночевал, и с облегчением уронил тяжелого и почти не сопротивляющегося коллегу на кровать.

– Спокойной ночи, – бросил он через плечо, уходя, но вместо ответа за спиной раздался шум падающего тела, а затем – судорожные, булькающие звуки.

Ремус стремительно развернулся: Снейпа, скорчившегося на полу у кровати, выворачивало наизнанку.

– О, Мерлин... – его и самого слегка замутило от вида и кислого запаха рвоты, но совесть – или еще что? – не дала ему развернуться и уйти. Он подошел к стоявшему на четвереньках Снейпу, наклонился, подобрал длинные волосы и, поморщившись, наложил на них очищающее заклятие, потом убрал грязь с пола. Снейп попытался что-то сказать, но его тут же начало тошнить снова, и Ремусу только и оставалось, что придерживать концы его волос, да бормотать что-то невнятно-успокаивающее – знать бы еще зачем. Наконец рвота прекратилась – видно, опустел желудок, и остались только судороги: Снейпа всего трясло. Ремус, в очередной раз очистив пол и мантию зельевара, взял его обеими руками за плечи и заставил подняться, а затем усадил на кровать.

– Не шевелись, я сейчас.

Он сбегал в ванную, принес стакан воды и мокрое полотенце и вытер Снейпу лицо и руки. Пить тот отказался, молча помотав головой.

– Ну как знаешь. Я здесь оставлю, – он поставил стакан на тумбочку у изголовья. – Ложись спать.

Тот кивнул и остался сидеть неподвижно. Ремус вздохнул: пожалуй, стоило уж довести дело до конца. Он стащил со Снейпа мантию и ботинки – тот остался в трусах, рубашке и носках – и умудрился даже запихнуть его под покрывало.

– Глупый... волк... – пробормотал Снейп, закрывая глаза.

– Всегда пожалуйста, – буркнул Ремус в ответ и вышел, с трудом удержавшись, чтобы не хлопнуть дверью.

~ * ~ * ~ * ~

Кто знает, как бы все повернулось, если бы наутро он дал волю любопытству и попытался расспросить злого и явно больного Северуса, почему тот вдруг решил напиться до потери памяти. Но он сдержался и сделал вид, что накануне ничего не произошло. И отчего-то Северус был за это настолько благодарен, что дал себе труд обсудить с ним последние новости Ордена... и вот тогда-то все и началось.

Ремус подносит письмо к носу: может, ему просто чудится, но пергамент пахнет зельями, лабораторией... Северусом. Хмурясь, он перечитывает еще один абзац:

... Не знаю, способен ли твой испорченный Гриффиндором интеллект осознать, что я тебя использовал, глупый волк? Я с самого начала знал, что у меня есть только год... и решил, что хочу получить все, что могу получить, пока не поздно. В том числе тебя.

Ну да, разумеется. Ни один настоящий слизеринец не может позволить себе симпатии к кому бы то ни было, не придумав предварительно достойного оправдания подобным чувствам.

... Надеюсь, Нимфадора тебя утешит.

Ремус мрачно фыркает. Правильно: следуя слизеринской логике, следует оскорбить то, чего лишился, чтобы не жалеть о нем.

«Если я глупый волк, Северус, то кто тогда ты? Глупый лис, который злится из-за потерянного винограда?»

Нет, Северус не похож на лиса... Ремус мечтательно щурится и вспоминает бледную кожу под своими пальцами, вечно пахнущие Мерлин весть чем волосы, то и дело спадающие на крючковатый нос, и яростные, сверкающие, жадные глаза. Глаза хищника, нашедшего свою стаю. Волка.

Новый кусок24 июня, вторник, 07.30 – Драко Малфой

Неизвестно, сколько еще он бы просидел в тупом оцепенении, с ногами скрючившись на стуле, но резкая боль – свело ступню – внезапно приводит его в чувство, и он чуть не падает.

– Твою мать!

Отец, случись тому оказаться рядом, не преминул бы отчитать его за вульгарность выражений. Люциус не терпел никаких проявлений того, что считал простонародным... и только после его ареста Драко узнал почему. Тетка Белла, злорадствуя, рассказала, что хваленая чистокровность семейства Малфоев насчитывает всего-то пять поколений.

– Твой пра-пра-прадед был грязнокровкой, – кривя губы, сообщила она. – Бежал из Франции во время Революции. Руки марать не любил... Люциус в него пошел. Осторожничал все, себя жалел... дожалелся. Дурная кровь всегда сказывается. Не надо было Цисси за него выходить! Я всегда знала, что ничего путного из этого не выйдет! Но что есть, то есть... – она обратила взгляд на шокированного племянника, криво улыбнулась и потрепала его по щеке. – Мы еще сделаем из тебя настоящего Блэка...

Ох, отец... Несмотря на теткины речи, Драко не испытывает ни особенного стыда, ни разочарования. Он просто очень, очень скучает.

Растерев злосчастную ногу, он кое-как встает и добирается до постели, на которую падает не раздеваясь. Он засыпает, не успев подумать даже о том, что стоило бы укрыться.


24 июня, вторник, 06.05 – Северус Снейп

Самое омерзительное в заклятии Петрификус Тоталус – это то, что ты осознаешь все происходящее. И чувствительности тело отнюдь не теряет. Это он запомнил на всю жизнь – с тех пор, как его подкараулили Блэк с дружками и оставили в непосредственной близости от муравейника. Он прекрасно чувствует спиной неровные половицы – хорошо еще, что это не подземелья и полы не каменные – и на том спасибо. Правда, по сравнению с тем, что ему некуда деться и не на что отвлечься... Уставившись в потолок – проклятье, даже взгляд не перевести, и глаза снова начинают ныть – он снова и снова переживает ужас, который испытал, увидев Фенрира Грейбэка над телом Драко.

Услышав дикий вопль мальчишки, он вбежал в комнату с палочкой наготове; чтобы оценить ситуацию, хватило и двух секунд. Грейбэк глухо заворчал, повернув к нему окровавленную пасть, и Северус впервые в жизни воспользовался смертельным проклятием безо всяких угрызений совести. Промахнуться с двух ярдов не смог бы даже Лонгботтом. Оборотень рухнул, и Северус бросился вытаскивать Драко из-под трупа, опасаясь самого худшего. Убедившись, что мальчишка жив и обнаружив укус на плече, он испытал короткое облегчение, быстро превратившееся почти в панику: что теперь делать? Как уберечь Драко? И что он скажет Темному Лорду?

Дикий страх снова угрожает захлестнуть его, а он даже моргнуть не в состоянии. Нет, так не пойдет. Что толку себя мучить? Он сделал все, что мог... – и будь, что будет. Перед глазами снова встает оскаленная морда Грейбэка – проклятье! Нужно подумать о чем-нибудь другом. Насмешница-память подбрасывает другую, похожую картинку: Визжащая Хижина и обезумевший Ремус в волчьем обличье. Северус заскрипел бы зубами с досады, если бы мог: он не хочет помнить Ремуса таким. Он, собственно, вообще не хочет вспоминать Ремуса... тьфу ты, Люпина! – ибо это совершенно бесполезно: вряд ли он его еще когда-нибудь увидит.

И конечно, из недр подсознания тут же начинает всплывать картина за картиной: принцип «не думать об обезьяне» – в данном случае, о волке – срабатывает безупречно.

~ * ~ * ~ * ~

Вечером тридцать первого июля в блэковском доме царила мертвая тишина. Все члены Ордена, которым удалось найти хоть сколько-нибудь свободного времени, суетились в Норе у Молли вокруг мальчишки Поттера. Только Люпин вернулся оттуда раньше времени: близилось полнолуние. Выдав оборотню последнюю порцию Волчьего зелья и дежурный набор мелких оскорблений, Северус уединился в библиотеке: не так уж часто ему удавалось спокойно почитать, не отвлекаясь на идиотские разговоры с так называемыми соратниками. Собственно, до смерти Блэка в этом доме ему вообще покоя не было... он удовлетворенно хмыкнул и перевернул страницу.

В коридоре скрипнула половица, и он насторожился.

– Люпин? – негромко окликнул он. Странно: ему казалось, что луна уже взошла.

Неплотно закрытая дверь приотворилась, и в щель просунулась волчья морда. Северус почувствовал, как в горле образуется тугой комок, а под ложечкой начинает противно подсасывать от страха. Глупость какая: ведь он же сам проследил за тем, чтобы Люпин не пропустил ни одной дозы зелья, а значит, беспокоиться не о чем.

– В чем дело, Люпин? – выдавил он и тут же мысленно выругал себя за глупость: какой смысл задавать вопросы животному?

Дверь открылась шире, и волк вошел внутрь, бесшумно ступая по истертому ковру. Северус замер, не в силах даже нашарить палочку: он всего второй раз видел Люпина в зверином облике, и первый точно входил в десятку самых жутких его воспоминаний.

Не дойдя до него пары шагов, волк остановился и уставился на него большими желтыми глазами, поблескивавшими в свете свечей. Потом медленно, словно в нерешительности, мотнул хвостом – раз, другой.

– Люпин? – удалось выдавить Северусу.

Волк помотал хвостом еще раз, не сводя с него глаз.

– Что тебе надо?

Зверь издал какой-то неопределенно-скулящий звук, переступил с лапы на лапу и снова помотал хвостом. Северус заставил себя медленно и глубоко вдохнуть, а потом выдохнуть – несколько раз, пока сердце не перестало колотиться как безумное.

– Люпин, ты ведешь себя как идиот. Я все равно не понимаю, чего тебе надо. Сделай то, зачем пришел, и оставь меня, Мерлина ради, в поко...

Договорить он не успел: волк, не издав больше ни звука, прыгнул – и очутился на диване рядом с ним. Потом, покрутившись на месте, улегся, аккуратно уложив морду на вытянутые передние лапы: между кончиками его когтей и бедром самого Северуса оставалось свободное пространство едва ли в дюйм.

Северус, онемев, уставился на своего бывшего однокурсника: сначала ошарашенно, потом сердито. Волк в ответ только глаза прикрыл. Северус подавил вспышку раздражения: злиться было совершенно бесполезно, ибо только сумасшедший станет препираться с бессловесным, но зато весьма крупным хищником. К тому же некстати вспомнился собственный срыв, когда Люпин не только помог ему, но и с неожиданной для гриффиндорца тактичностью не задал впоследствии ни одного вопроса. В итоге Северус решил, что разумнее всего продолжить чтение и сделать вид, что ничего особенного не происходит.

Спокойно почитать удалось примерно с четверть часа, а затем в его бедро ткнулось что-то мягкое. Северус едва не подпрыгнул от неожиданности и злобно зыркнул на соседа: Люпин умудрился незаметно подползти поближе и теперь бесстыдно прижимался мордой к его ноге.

– Не мешай мне читать, – проворчал Северус, отчетливо ощущая собственную беспомощность.

Волк, разумеется, не ответил. Более того – и ухом не повел.

Еще несколько минут спустя Северус поднял руку, чтобы перевернуть страницу, и в тот же миг на его коленях оказалась тяжелая волчья голова. На сей раз он не сдержался:

– Черт побери! Люпин, ты спятил?

Волк опять издал какой-то невнятный звук и даже глаз не открыл, только поудобнее пристроил голову у него на коленях. Северус замер, так и держа руку на весу. Но это было неудобно, и через пару минут он неуверенно и очень осторожно опустил ее на волчий загривок. Люпин в ответ удовлетворенно вздохнул и совсем перестал шевелиться. Северус продолжил чтение, делая вид, что это совсем не его рука машинально перебирает густую и жесткую волчью шерсть.

~ * ~ * ~ * ~

24 июня, вторник, 8.30 – Ремус Люпин

Провалявшись с час, Ремус наконец поднимается и первым делом идет проведать Драко. Тот спит, почти свернувшись в клубок – и как только удается при таком росте? Ремус осторожно вытаскивает из-под него покрывало и укутывает мальчишку. Потом бесшумно выходит из комнаты, восстанавливает на двери предупреждающее заклятье и спускается вниз, на кухню. Разжечь камин – дело пары минут. Еще столько же – чтобы связаться с квартирой Шеклболта. В гостиной у того пусто.

– Кингсли! – решительно окликает он.

Из прихожей доносится шуршание, и на его зов является Шеклболт – заспанный, но уже одетый.

– Еще немного, и ты бы меня не застал, – сообщает он и хмурится. – Что-то случилось?

– Случилось, – кивает Ремус. – Мне нужен Веритасерум. И пара авроров.

Кингсли хмурится еще сильнее.

– Посторонись-ка, я пройду.

Несмотря на сонный вид, он движется настолько стремительно, что Ремус едва успевает отскочить в сторону.

– Выкладывай.

– У меня наверху спит Драко Малфой. Пришел сегодня утром с письмом от Северуса.

Ремус с трудом сдерживает усмешку: такую потрясенную физиономию у аврора нечасто увидишь.

– Что?!

– Грейбэк укусил Драко. Северус отправил мальчика к нам.

– Снейп? Этот... – Кингсли стискивает зубы.

– Альбус все знал, – тихо произносит Ремус. – Северус выполнил все его распоряжения... до конца.

Кингсли вздрагивает.

– Это он тебе написал? – с нажимом уточняет он. – И ты ему веришь?

– Верю.

Аврор отворачивается, словно пытаясь взять себя в руки.

– Можешь показать мне письмо? – глухо говорит он.

– Нет. – Ремус вздыхает. – Там есть кое-что, о чем не должен знать никто, кроме Гарри и меня. Тоже распоряжение Альбуса, – он слегка лукавит, но без этого не обойтись.

– То есть ты хочешь, чтобы я поверил тебе на слово, что Снейп... – Кингсли сглатывает, – не предатель?

– Да. Хочу.

Видно, что-то в его тоне проскальзывает такое, чего не было раньше, потому что Кингсли поворачивается и смотрит на него странным долгим взглядом.

– Хорошо, – наконец говорит он. – Зачем тебе сыворотка правды?

– То, что я верю Северусу, не означает, что я верю кому попало, – мрачно отвечает Ремус. – Я хочу убедиться, что Драко сюда попал именно так, как он рассказывает. К тому же... Северус поручил мальчика мне. Было бы легче, если бы не пришлось прятать его хотя бы от министерства. Кстати, что ему вообще грозит?

– Если у него нет метки, то в худшем случае исключение из школы, – криво улыбается Кингсли. – И решать это будет Попечительский совет Хогвартса. СОВы он сдал, так что палочку у него не отберут в любом случае.

– И это все? – удивляется Ремус.

– По закону – да. Сопляк, насколько я понял, был несовершеннолетним, когда впустил Упивающихся в школу. Выдрать бы его как следует... Другое дело, что Скримджер из тех, кто плевать хотел на законы. Крауч-старший был его другом, и Скримджер жаждет мести. Ходят слухи, что мы со дня на день получим разрешение пользоваться Непростительными.

– Ясно. В любом случае, я буду рад, если ты сумеешь раздобыть мне сыворотку, а потом передашь Хмури и Минерве, что они нужны здесь. – Помедлив, Ремус добавляет: – И, наверное, Тонкс.


24 июня, вторник, 09.10 – Северус Снейп

Скрип половиц этажом ниже и негромкие голоса предупреждают его о возвращении Темного Лорда гораздо раньше, чем хотелось бы. Остается только лежать, прислушиваясь, и ждать расправы. Северус знает, что его не убьют – обвинений в предательстве он пока не заслужил, – но легче от этого как-то не становится.

Шаги неумолимо приближаются и вскоре затихают где-то совсем рядом.

– Северус? – в шелестящем голосе Темного Лорда редко звучит столь неприкрытое удивление. – Finite Incantatum. Что здесь произошло?

Наконец-то можно пошевелиться. Северус медленно садится, потом не без труда поднимается на ноги. Вставать на колени бессмысленно: Волдеморт ценит нарочитое выражение покорности ничуть не больше, чем дерзкое неповиновение.

– Мой лорд, в ночь полнолуния Фенрир Грейбэк напал на Драко.

Стоящая за спиной господина Беллатрикс тихо и как-то непривычно по-женски ахает.

– Продолжай, – приказывает Темный Лорд после короткой паузы. По полузмеиному лицу невозможно понять, о чем он думает.

– Я пытался спасти мальчика и в результате был вынужден... избавиться от животного. К сожалению, я опоздал.

Беллатрикс ахает второй раз.

– Ты... он... – заикается она. Волдеморт на короткое мгновение оборачивается, и она умолкает.

– Так юный мистер Малфой теперь оборотень? – невозмутимо уточняет Темный Лорд. – Жаль. Однако это не объясняет... – он жестом обводит рукой комнату, – выбранный тобой необычный способ отдыха, Северус.

– Драко застал меня врасплох, мой лорд. Он был перепуган и в шоке, конечно, но я не думал, что настолько. Сегодня рано утром я зашел проверить его рану, он обездвижил меня и сбежал.

Наступившая тишина тянется, словно какое-нибудь очередное клейкое творение Лонгботтома при попытке вытащить черпак из котла... тянется, пока не лопнет.

– Надеюсь, мальчик быстро справится с приступом паники, – холодно заявляет Волдеморт. – Иначе лучше бы ему попасться аврорам, чем мне. А ты, Северус, запомни на будущее: стоит быть порасторопнее. Crucio.

TBC

@темы: Lupi Merlini, Мои тексты, Слэш

@темы: ГП-канон, Малфои

@темы: The Sentinel, Слэш

У Josephine Darcy есть замечательное юмористическое творение:

Things You Learn From Slash

Оно далеко не только по ГП, но там есть изумительные пункты, которые подходят абсолютно ко всем фандомам. Особо значимые я даже выделила жирненьким ниже.

Отрывки из списка под морем

* * *

5. There seems to be a run on almond scented massage oil in Cascade/Seacover/Paris/The Delta Quadrant/DS9/D.C./Tunguska

13. The main characters are always the last to know.

32. Men, straight or otherwise, always have tubes of lube stored in handy places (under couch cushions, in nightstands, kitchen drawers, glove boxes, back pockets, backpacks, holodecks). They never run out.

42. Despite hordes of women (and sometimes men) throwing themselves at him, Our Hero (pick a name) refuses to believe that anyone can find him attractive. Especially not his gorgeous partner, who is the epitome of male beauty.
43. Men who are obviously straight---so straight they would NEVER look at their partner/best friend/worst enemy/boss/Canadian Mountie/commander twice---are definitely gay.

49. Most of what Voyager needs can be found in a cave.
51. There is always a cave handy.

56. Sooner or later, everyone comes in Paris....

61. Hairy men think bare and buff is sexy...... bare and buff men think hairy is sexy.

65. Nightmares about being trapped in elevators will eventually lead to sex.
66. Nightmares about being trapped in silos will eventually lead to sex.
67. Nightmares about being trapped in prisons will eventually lead to sex.
68. Drinking, eating, driving, working or camping will eventually lead to sex.
69. White socks, caves, quickenings, amputations, shuttle accidents, red serge, long hair, short hair, great haircuts, bad haircuts, beer, aliens, swords, lap-top computers, kevlar, bullet wounds, hospital stays, ugly ties---are all turn-ons.

77. All males are capable of multiple orgasms.
78. Mutual dislike leads to fantastic sex.

87. All slashed characters could list 'human (or inhuman) contortionist' on their resumes.
88. Bruises never last long. And no one is ever *too* sore afterwards.
89. Beauty is definitely in the eyes of the beholder.....plain blue eyes become pools of currelian blue; brown hair becomes sable locks shimmering in the candle light, skin always glows with golden hues....etc.

91. Wild monkey sex cures just about anything----bad days, zone-outs, broken ribs, alien invasions, pon farr fever, quickening overload, amnesia, bad karma, death.
92. Male nipples are inevitably a huge erogenous zone.

и т.д. (с) Josephine Darcy

На этом месте у Мерри проснулась совесть - а сама Мерри, завывая от хохота, пошла работать. Остатки читайте по ссылке!

@темы: Тексты, Рекомендации, Фандом, Кунсткамера, Слэш

@темы: Джен, Партизаны Запретного леса, Мои тексты

@темы: Джен, Гет, Рекомендации

Всякий раз, как я вижу в фиках перлы типа "Драко был наполовину вампир, наполовину вейла", мне неизменно хочется добавить: "... и обе половины худшие" (с) П. Трэверс. И Варфоломей встает перед глазами

@темы: Тексты, Фандом, Кунсткамера