Длинная дискуссия про якобы подчеркнутую сексуальность этой фразы привела меня к печальному выводу: перманентное чтение любовно-эротической литературы все-таки здорово сворачивает людям мозги. Надо читать иногда что-нибудь еще. Мера испорченности будет немножко другая.

Пояснение 1. Я считаю превалирование сексуального восприятия действительности в лучшем случае ошибочным - и никогда не приму это за эталон и норму. Сигара, на мой взгляд, просто сигара не иногда, а в 9 случаях из десяти. И никакие теплые чувства к дражайшим оппонентам не заставят меня сменить эту точку зрения. Взрослость не меряется сексуальностью.

Пояснение 2. Все вышесказанное относится и ко мне самой, даже в первую очередь. Но я считаю, что с подобными смещениями восприятия нужно бороться. В этом вся разница.

PS. Из ДумбадзеPS. На днях перечитывала любимого Нодара Думбадзе:

... Мы медленно идем по проспекту Руставели. Дремлющие у магазинов ночные сторожа, вскинув голову, подозрительно косятся на нас и тут же снова засыпают, Они даже не подозревают, как прекрасен ночной Тбилиси. Кругом тишина. Лишь изредка слышатся далекий скрежет колес трамвая и сонные свистки постовых милиционеров...
- Зурико!
- Что, Цира?
- Ты любишь гулять ночью?
- Люблю.
- Тебе не страшно?
- Нет. А тебе?
- Мне страшно.
- Чего же ты боишься?
- Вдруг нас... разденут?
- Меня разве только одеть могут...
- Ну, а если меня разденут?
- Тогда я закрою глаза!
- Только и всего! Хорош кавалер!
- Пожалуйста, буду смотреть на голую. Устраивает?
- Не шути, пожалуйста! Я знаю, вы, деревенские парни, сильные, но ужасные трусы!
- Я боюсь только ножа.
- И я. И револьвера тоже.
- А мышей ты не боишься?
- Боюсь!.. Зурико! Видишь? Двое мужчин! Они идут сюда!
- Вижу.
- Они пьяны. Перейдем на другую сторону.
- Стыдно!
- Перейдем, прошу тебя! - Цира крепко прижалась ко мне.
- Не глупи! Стыдно!
Мужчины остановились перед Кашветской церковью, обнялись, долго целовали друг друга. Потом один свернул вниз по улице, второй направился прямо к нам.
Мы остановились. Цира дрожала словно в лихорадке. У меня подкашивались колени. Мужчина подошел к нам вплотную, взглянул исподлобья сперва на Циру, потом на меня, засунул в карман руку и вдруг рявкнул:
- Эй, есть у тебя закурить?!
- Конечно, есть! Пожалуйста! - пролепетал я, протягивая ему пачку папирос.
- Спички!
- Пожалуйста! - Я зажег дрожащими руками спичку и поднес ее к самому носу незнакомца.
- Вчера я бросил курить, - заявил мужчина, - и с тех пор папиросу в рот не брал... И сейчас не стану курить, так просто, побалуюсь... Человек должен быть хозяином своего слова!
Он прикурил и несколько раз сильно, с наслаждением, затянулся.
- Ты куришь? - вдруг спросил он меня.
- Нет, что вы!
- Молодец! Я курил двадцать лет, а теперь бросил. И никто не заставит меня взять в рот папиросу! - сказал он, положил мои папиросы себе в карман и, пошатываясь, ушел.

"Я, бабушка, Илико и Илларион"

Страшно подумать, что при чтении этого отрывка подумают многие слэшеры. Но это их проблемы, а не писателя.