Давно замечала: стоит мне категорично высказаться по какому-нибудь поводу, и жизнь подбрасывает мне ситуацию, где хочется столь же категорично сказать нечто совершенно противоположное первому тезису.
Примерно так же, как и плохие переводы, я не люблю умных и талантливых людей, которые самоутверждаются за чужой счет. Которые критикуют не для того, чтобы автор/переводчик понял, где неправ и исправил/работал над собой, а для того, чтобы продемонстрировать всем собственную крутость. Типа, все дураки, один я д'Артаньян.
Повбывав бы. "Алеша, а ну-ка, присыпь-ка его мелом..."
Я ничего не могу с собой поделать. Меня дико бесят плохие или даже просто средней паршивости переводы, особенно хороших вещей.
Меня трясет, когда любовно выписанную вещь передают промптовским языком, когда ленятся перечитать написанное, когда пропадает стиль и смысл.
Все то, что я могу простить в авторском фике, я не могу простить в переводе. Потому дурной перевод - это порча чужой вещи. Со своим можно делать что хочешь, а вот выдавать читателям "моя твоя не понимай" за язык Шекспира - отвратительно.
Неужели так трудно БЕРЕЖНО и ВСЕРЬЕЗ отнестись к чужому тексту?
А не умеешь - не берись. Не хочешь учиться - не берись. //Исправлено после справедливого коммента Яэль.
PS. Да, чтобы кто чего не так не подумал. Как правило, на безнадежные переводы я вообще не оставляю отзывов (если мне не требуется по долгу службы закрыть уж совсем что-то ужасное - но тогда я так и напишу). Поэтому если мне не лень расписывать кучу багов, это, как правило, означает: мне кажется, что с данным текстом можно и нужно работать.
Я могу сколь угодно долго распинаться на тему высокой литературы и обожать Умберто Эко.
Но когда мне хочется почитать какое-нибудь "полное бессамемучо" (с) Г.Васильев - меня ничто не остановит. С удовольствием читаю какой-нибудь абсолютный флафф в стиле Санта-Барбары. Лишь бы в нем уж совершенных идиотизмов не было.
Лазарев-Грузинский писал H.M.Ежову 29 марта 1887 года после своей встречи с Чеховым:
"Чехов большой мастер слога и сравнений. Большой мастер. Например, он совершенно справедливо говорит, что это штука нелегкая, нужно работать и работать, и нельзя (т.е. лучше бы делать иначе) черное называть черным прямо, белое белым прямо. Он говорит: "Плохо будет, если, описывая лунную ночь, вы напишете: с неба светила луна, с неба кротко лился лунный свет и т.п. и т.д. Плохо, плохо! Но скажите вы, что от предметов легли черные резкие тени или что-нибудь подобное - дело выиграет в 100 раз. Желая описать бедную девушку, не говорите: по улице шла бедная девушка и т.п., а намекните, что ватерпруф ее был потрепан или рыжеват, - и картина выиграет. Желая описать рыжеватый ватерпруф, не говорите: на ней был рыжеватый ватерпруф, а старайтесь выразить все это иначе".
БУМСЛАНГ АФРИКАНСКИЙ (Dispholidus typus) один из немногих представителей заднебороздчатых змей, могущих представлять опасность для жизни человека. Эта стройная, с короткой головой, удлиненным телом и хвостом змея достигает 1,5—2 м длины. Окраска очень изменчива. Верхняя сторона тела бывает совершенно зеленая или зеленая с черными полосами и пятнами, оливковая, коричневая или совершенно черная; брюхо обычно желтоватое или желтовато-зеленое. Распространен в Южной и Юго-Западной Африке, где очень обыкновенен, а местами и многочислен. (Подробнее по ссылке.)
Так что в Полиморфное зелье кладут КОЖУ бумсланга. А не шкуру.
Слава Мерлину, у меня, кажется, нигде это не встречалось...