Глава 4. Знакомец и незнакомец









Солнце садилось за лес. Дневная духота постепенно сменялась вечерней прохладой. К большому неудовольствию Гарри, оживились комары. В наступавших сумерках идти становилось все труднее и труднее.



Настроение у него здорово испортилось. Он взмок и исцарапался; пропотевшая квиддичная форма – не самая удобная одежда для путешествия по лесу. Уставшие ноги гудели, и, в довершение всего, страшно хотелось есть. Пара горстей ягод – явно недостаточный рацион для почти восемнадцатилетнего парня.



Гарри понял, что пора останавливаться: еще полчаса, и у него не хватит сил даже поискать хвороста для костра. Выбрав первую попавшуюся полянку ярдах в трех от ручья, он принялся собирать все, что могло гореть. Вскоре на полянке уже высилась здоровенная гора палочек, сучьев и веток. Большинство были сырыми или трухлявыми, но ему, к счастью, не нужно было заботиться о том, как их поджечь. Некоторые преимущества магия все-таки обеспечивает.



Гарри сложил часть собранных веток в нечто, по его мнению, напоминавшее костер, и взмахнул палочкой:



– Incendio!



По кучке дерева немедленно заплясали теплые алые язычки. Гарри прислонился спиной к одной из сосен и наконец-то блаженно вытянул ноги. Некоторое время он просто любовался огнем и ни о чем не думал. Постепенно его мысли обрели более или менее конкретный характер.



«Ну вот скажите мне: зачем было учиться преобразовывать ежей в пепельницы и жаб в розы? Ах, да, еще, помнится, были тыквы и кареты. Такое ощущение, что из нас готовят фей-крестных. Нет, чтобы научиться превращать шишки в сыр? Или камни в хлеб? Хм, да и воду в вино тоже бы неплохо...»



Голод, о котором он старался не думать, наконец заявил о себе в полную силу. С горя Гарри подобрал одну из валявшихся у ног шишек и решил попробовать превратить ее во что-нибудь съедобное. Подходящих заклинаний он не знал, но профессор Макгонагалл как-то раз обмолвилась: главное условие правильной трансфигурации не столько конкретные слова, сколько четкое представление, что и из чего ты хочешь получить.



Он уставился на шишку и попытался представить, как она превращается в шоколадную лягушку. Минуты полторы он старательно сверлил шишку взглядом, после чего взмахнул палочкой. Шишка пошевелилась и отпустила кривенькие ножки. Он еще раз подумал про шоколадных лягушек и вторично махнул палочкой. Шишка приподнялась на дрожащих лапках, квакнула и одним гигантским прыжком скрылась в темноте.



«Блеск! Я и не знал, что умею создавать квакающие шишки! Хм. Наверное, шоколадная лягушка – это слишком сложно. Нужно выбрать что-нибудь простое. Скажем, хлеб. Что может быть проще куска хлеба?»



Гарри подкинул хвороста в костер и снова сел. Потом пододвинул к себе следующую шишку и сосредоточился на образе обычного куска хлеба. Представив себе его во всех подробностях – мягкий, ноздреватый, треугольный кусок белого хлеба – Гарри взмахнул палочкой. Теперь перед ним лежала плоская треугольная шишка.



«Класс! Хорошо, Спраут этого не видит!»



Он махнул палочкой еще раз, не переставая думать о хлебе. Шишка стала белой и ноздреватой, тем не менее, оставаясь шишкой.



«Вернусь в Хогвартс, расскажу директору все, что я думаю о школьной программе!»



Гарри снова представил себе хлеб. Он думал о нем так упорно, что потекли слюнки и забурчало в животе. Наконец, когда образ хлеба стал совсем невыносимым, он махнул палочкой в третий раз. И – о, чудо! – перед ним появился кусок белого хлеба. Гарри осторожно взял его в руки.



«Хлеб как хлеб, ничего особенного. Ну-ка, а понюхать? Вроде ничего. Ладно, пробуем. Если что, считайте, что я умер аврором!»



Увы, вкус оставлял желать лучшего. Мягко говоря.



«Вот уж не знал, что бывает хлеб со вкусом шишек! Подкинуть, что ли, новую идею изготовителям ‘Берти Боттс’?»



Гарри грустно глядел на пламя, продолжая жевать шишкохлеб – за неимением ничего лучшего. Вдруг он вспомнил, что у него в кармане, кажется, были тянучки. Он вытащил одну, решив приберечь остальные, и сжевал ее вместе с фантиком. Потом дошел до ручья, напился воды и вернулся к догорающему костру. Постоял, глядя на угли, еще минут пять, и понял, что у него слипаются глаза.



Тогда Гарри очертил палочкой вокруг полянки круг диаметром ярда четыре, установил охранный купол (против зверей и средних магических тварей) и улегся спать прямо на земле, подложив руки под голову. Едва успев закрыть глаза, он провалился в сон.





* * *



Темно и тесно. Пахнет мокрой тряпкой и немного псиной. Он сидит на полу в каком-то закутке, поджав коленки и обхватив их руками – и то еле-еле хватает места. Чулан? Шкаф? Пыльно, и душно, и... страшно. Из-под запертой двери пробивается узкий лучик света – из комнаты? из коридора? Откуда-то приходит знание, что за дверью – длинный полутемный коридор, освещенный одной-единственной лампочкой, которая просто болтается под потолком.



Внезапно снаружи доносятся мальчишеские голоса.



– Эй, а где Крысеныш? – противный прокуренный голос подростка лет тринадцати или четырнадцати.



– Да хрен его знает, опять забился куда-нибудь, – звонкий голосок мальчика помладше. – А на кой он тебе?



– Да так, поразвлечься охота, – лениво тянет слова первый.



– Я знаю, где он, – писклявый голос третьего. – В чулане у сортира, где швабры хранят. Он всегда там прячется!



Они хохочут, и всей гурьбой направляются сюда. Шум все ближе... и ближе... Он старается сжаться еще больше и закрывает глаза, как будто это поможет. Ну почему, почему всегда он?



Дверь каморки распахивается, и коридор оглашают радостные возгласы:



– Вот он!



– Я же говорил, он здесь!



– Эй, Крысеныш, – говорит старший, – мы без тебя соскучились!



Пять или шесть мальчишек хохочут, как будто их командир сказал что-то очень забавное. Потом кто-то хватает его за руку и выволакивает из чулана. Ему ничего не остается, как встать на ноги, и его окружают плотным кольцом. Судя по росту других детей, ему самому пять или шесть, не больше.



– А правду говорят, – у одного из его мучителей разгораются глазенки, – что твоя мамаша была ведьмой?



Он молчит, глядя в пол.



– Чего ж она тебя бросила, а? Или такой урод даже ведьме не нужен?



Он изо всех сил сжимает зубы и старается не расплакаться.



– Да ее, небось, соседи сожгли! Что молчишь, Крысеныш?



– Молчит? Сейчас мы его разговорим...



С первым тычком под ребра мир вокруг взрывается слепой и горячей яростью...





* * *



Гарри проснулся от собственного крика. Уже рассвело, поднялся ветер, и над головой шумели древесные кроны. Какое-то время он просто лежал на спине, бездумно глядя в небо и тяжело дыша. Потом, успокоившись, поднялся и побрел к ручью.



Тщательно умывшись и наплевав на чистку зубов, Гарри вернулся на полянку и заново разжег костер - просто так. Хотелось посидеть и подумать. И немного прийти в себя после ночного кошмара. В общем-то, ничего особенного – он уже привык. В последние три года ему очень редко снились хорошие сны.



«Хотя сегодняшний превзошел все ожидания, – думал Гарри, лениво жуя травинку. – Раньше мне снились ЗНАКОМЫЕ кошмары...»



Дожевав травинку до самой метелочки, он отшвырнул измочаленный огрызок в сторону и решительно поднялся на ноги.



«Пожалуй, пора идти. Съесть вторую тянучку я могу и на ходу. И хорошо бы выбраться отсюда раньше, чем я начну помирать с голоду».



Гарри выгреб из карманов все содержимое и на всякий случай изучил его еще раз. К сожалению, со вчерашнего дня почти ничего не изменилось, только тянучек стало не три, а две. Он засунул одну из них в рот и бросил в догорающий костерок обертки от шоколадных лягушек (и почему он их не выкинул раньше?). В результате список его имущества уменьшился до одной тянучки и маленького картонного прямоугольничка.



«Ах, да, тот странный билет...»



Задумчиво катая во рту конфету, он от скуки принялся разглядывать картонку.



«Ничего себе! Это еще что за ерунда?»



Это был не билет на Хогвартс-экспресс. Теперь это была небольшая визитка, на которой почему-то были указаны только имя, фамилия и адрес владельца: Д-р Ласт Хоуп, Улица Желания, 2/48.



«Все страньше и страньше. Ни названия фирмы или услуги, ни занятия. И города нет. Надо постараться не потерять эту дурацкую бумажку. Видимо, это что-то значит».



Гарри убрал бумажку в карман и голодными глазами уставился на последнюю тянучку. Есть хотелось невероятно. Но и оставаться вообще без еды... И вдруг его осенило.



«Мерлин, какой же я КРЕТИН!!! Я же могу ее увеличить! Снейп все-таки был прав. Я и-ди-от... и это не лечится!»



С трудом поборов желание побиться обо что-нибудь головой, Гарри приступил к торжественному увеличению единственной оставшейся тянучки. Он присел на корточки и осторожно положил конфету на землю. Потом на всякий случай два или три раза повторил про себя заклинание, чтобы удостовериться, что он ничего не напутает. И наконец... Он взмахнул палочкой, и перед ним появилась замечательная, волшебная восхитительная тянучка размером с буханку хлеба. Как ребенок, которому дали первое в его жизни лакомство, Гарри вцепился в свое творение обеими руками, откусил сразу большой кусок и начал жевать с блаженной улыбкой на лице.



Минут через двадцать, расправившись со своим липким завтраком, Гарри еще раз с удовольствием умылся, завернул остатки тянучки в листья и убрал в карман. Наконец-то сытый, и оттого бодрый, он возобновил свое путешествие вниз по ручью.

* * *



Мужчина в черном встречал рассвет на берегу озера. Почти всю ночь он просидел под деревом, не отрывая взора от темной воды. Постепенно он успокоился и перестал разговаривать сам с собой: казалось, тени прошлого на время оставили его.



Уже к утру, когда над водой потянулся туман, а сонные звезды собрались гаснуть, он вдруг понял, что замерз. Он поежился, встал и принялся расхаживать вдоль берега туда-сюда, обнимая себя руками за плечи.



– Вот они, прелести человеческого существования, – пробурчал он себе под нос.



Но мужчина лгал себе – и знал это. Все эти мелкие неудобства – зябкая дрожь, легкий голод, затекшие от долгого сидения ноги – были доказательством того, что он жив. Осознание этого делало его почти счастливым... если бы он решился позволить себе такую роскошь, как счастье.



Минут десять интенсивной ходьбы – и он согрелся настолько, что перестал ежиться и сунул руки в карманы. Нащупав там что-то маленькое и твердое, мужчина вытащил загадочный предмет и попытался рассмотреть его.



На его ладони лежал маленький кусочек бумаги с надписью «Хогвартс-экспресс» и указанием места: вагон 2, место 48. Он удивленно приподнял брови, потом пожал плечами и убрал бумажку обратно в карман. Мало ли, что бывает. Он еще и не такое видел.



Какое-то время он еще постоял, глядя в светлеющее небо. Потом развернулся и зашагал вдоль берега озера навстречу рассвету – не потому, что ждал от него чего-то хорошего, а потому, что уже много лет предпочитал восток западу. Так уж сложилось.



* * *



Часа через два он дошел до места, где в озеро впадал небольшой ручей. Утреннее солнце уже здорово припекало, к тому же возраст и бессонная ночь давали о себе знать. Торопиться было некуда. Он снова умылся и напился из озера, а потом присел отдохнуть в тени одного из деревьев.



Но отдыхал он недолго. Вскоре из леса послышался шум, будто кто-то (человек или крупный зверь) пробирался сквозь кусты.



«Интересно...» – подумал мужчина.



На всякий случай он достал палочку, но с места не двинулся, только чуть развернулся так, чтобы сразу увидеть непрошеного гостя.



Не прошло и пяти минут, как из зарослей выбрался темноволосый юноша в изрядно помятой квиддичной форме факультета Гриффиндор.



– Доброе утро, сэр! – вежливо поздоровался он.



Мужчина на мгновение потерял дар речи.



– Доброе утро, – растерянно ответил он, разглядывая пришельца. Если бы месяц назад кто-нибудь рассказал бы ему, что Гарри Поттер будет вот так вот вежливо с ним здороваться, неосторожного шутника ждали бы несколько очень неприятных минут.



– Вы не знаете, далеко здесь до жилья? – поинтересовался Гарри.



«Понятия не имею», – подумал его собеседник, тщетно пытаясь понять, что происходит.



– Часа три, – наобум отвечал он и махнул рукой вдоль берега. – Вон в ту сторону.



И вдруг до него дошло. Поттер никогда не видел его взрослым. Только в полузмеином облике или шестнадцатилетним юношей... Конечно, он не узнал в полуседом мужчине своего вечного врага.



– Спасибо, – тем временем сказал Гарри. – Ну, мне пора. До свиданья.



И мальчишка бодро зашагал в указанную ему сторону.



Губы Тома Ролво Реддла** исказила торжествующая усмешка. Он вытащил палочку и направил ее в удаляющуюся спину Мальчика-Который-Выжил.



– Эй, погоди, – окликнул он.



Гарри обернулся.



– Прощай, Поттер, – просто сказал Волдеморт. – Авада Кедавра!



Вспышка зеленого света отразилась в широко распахнутых от удивления глазах.



– Ты? – успел выдохнуть юноша, прежде чем вспышка настигла его.



– Я, – успел ответить Темный Лорд, прежде чем его сердце тоже остановилось.







--------------------------------------------------------------



* Привет, это снова я. (фр.)



** Как известно, титул «Лорд Волдеморт» должен быть анаграммой от полного имени Тома. Поскольку вариант «Волан-де-Морт» приводит меня в ужас (тем более что в оригинале его второе имя все равно Марволо, а не Нарволо, как у Литвиновой), я решила сохранить анаграмму, попросту изменив его второе имя. Как легко убедиться, «Том Ролво Реддл» как раз и дает «Лорд Волдеморт».

Ну вот какая лапость!

Как же все запутано... *скрипю извилинами*

chakra



Лабиринт же Должно быть запутано!

Супер, вау, клево, в общем, очень достойное произведение. С нетерпением жду продолжения...

P. S. Бредогенератор на тему ГП II находиться в процессе распечатки... Довольно скоро выложу.