Поскольку на битве было к этому фику некоторое количество вопросов, я дала ему отлежаться и постаралась их прояснить, особенно финал. Надеюсь, удалось.

Приемлемая реальность 2.0

Автор: Мерри
Бета: Altea
Персонажи: Люциус Малфой, Гарри Поттер и другие
Категория: джен
Жанр: трагикомедия, экшен/приключения
Рейтинг: PG-13
Аннотация: Полковнику-некроманту Люциусу Малфою попадает в руки незнакомый прибор, с помощью которого ему, возможно, удастся изменить судьбу планеты Аркадия к лучшему. Или к худшему. Как получится.
Предупреждения: некромантия!AU, техномагия!AU. Антиутопия, много трупов в зависимости от вариаций реальности. И зомби.
Комментарии: написано на WTF 2015 для команды Lucius Malfoy 2015 на задание Total!AU. Пожалуйста, не размещайте данный текст на других интернет-ресурсах.
  
читать дальше     Люциус Малфой, полковник Пятого некромансерского, с интересом уставился на доставленный ему диковинный предмет. Трофей напоминал детскую головоломку: правильный тетраэдр со стороной дюйма в три, грани которого были разделены на разноцветные треугольники. Слои треугольников можно было сдвигать, перемещая цветные элементы с грани на грань.
     — Трофей, шэр. В Тринадшатой жоне добыли, шэр, — прошамкал зомби с сержантскими нашивками.
     Полковник Малфой зомби недолюбливал. Они были туповаты, невыносимо медлительны, всегда шамкали, потому что им вечно недоставало зубов, а еще скверно пахли и то и дело теряли какие-нибудь мелкие фрагменты себя в совершенно неподходящих местах (например, в офицерской столовой, являясь туда с донесениями). Одним словом, они были вопиюще неэстетичны, а полковник терпеть не мог ничего неэстетичного.
     Будь его воля, конкретно зомби он бы вообще не поднимал. В качестве пехоты и скелеты годятся, а настоящий урон врагу все равно наносят личи или сами боевые некроманты.
     К сожалению, зомби за что-то любил Генералиссимус. Неприятно посмеиваясь, он нередко повторял, что они хороши в разведке, потому что прекрасно сливаются с пейзажем.
     Всякий раз, вспомнив эту набившую оскомину шутку, Люциус морщился, потому что пейзажей, с которыми хорошо сливаются зомби, он тоже терпеть не мог. В последние годы таковых становилось больше, чем чего-либо еще, и полковник начинал опасаться, что к тому времени, когда война закончится, ничего другого на Аркадии вовсе не останется.
     Охваченный азартом захвата новых территорий, Генералиссимус, кажется, совершенно перестал строить какие-либо реальные планы на будущее. Его интересовало одно: больше убитых магглов, больше поднятых солдат, больше подчиненных городов. Еще немного, и для магглов придется создавать резервации, потому что не из чего будет поднимать войска. Аркадия стремительно превращалась в царство мертвых.
     Однако Генералиссимуса это не только не беспокоило, но, кажется, даже вообще не интересовало. Полковник Малфой с некоторой досадой не раз ловил себя на мысли, что в оценке ситуации соглашается с противником, а не с собственным главнокомандующим.
     К тому же противник, строго говоря, был лучше. Искуснее, талантливее, быстрее. Вражеская магия была на порядок мощнее и сложнее. Люциусу однажды довелось увидеть, на что способен огненный шторм, вызванный талантливым магом-менталистом. Тогда ему повезло: он спасся, один из целой роты; от всех прочих не осталось даже углей — только пепел. Ходили слухи, что некоторые из ментамагов, особенно одаренные, способны синтезировать объекты из ничего — точнее, прямо из содержащихся в воздухе молекул — одним усилием мысли.
     Словом, противник превосходил их во всем, кроме одного: менталистов было мало. А уж армии у них не было вовсе. Во всяком случае, настоящей. Не считать же армией зеленых мальчишек, торопливо обученных двум-трем десяткам боевых заклинаний.
     То ли дело некроманты. На каждого менталиста у Генералиссимуса было заготовлено по полку отлично выдрессированной мертвой пехоты. Загнанный в угол ментамаг мог уничтожить несколько сотен, а иногда даже тысячу скелетов и зомби, но рано или поздно его всегда брали числом. А потом у Генералиссимуса появлялся новый мощный лич. Как любили повторять некроманты, «хороший враг — поднятый враг».
     Отвлекшись от этих размышлений, Люциус вновь обратил свое внимание на добытый предмет, не касаясь его, однако, руками. Большинство менталистских артефактов так или иначе отзывались на живое сознание, личность мага. Поднятые же сознанием в этом смысле не обладали, поэтому ни скелет, ни зомби, ни даже лич, сохранявший после трансформации доступ к магическим силам и кое-какие навыки сложного самостоятельного мышления, творениями менталистов пользоваться не могли. Другое дело маги-некроманты. Иногда Люциусу казалось, что это единственное, ради чего Генералиссимус вообще держит живых в своей стремительно растущей армии. Это, да еще необходимость постоянно поднимать новых неутомимых, но, увы, таких хрупких мертвых солдат.
     — И что, это просто валялось на земле? — буркнул он.
     — Никак нет, шэр, — вытянувшись во фрунт (насколько это вообще в состоянии сделать зомби), отвечал сержант. — На менте нашли.
     Ментами в просторечии называли ментамагов. По инструкции их старались брать живьем, а если не удавалось, то с минимальными повреждениями — для упрощения дальнейшей трансформации. Чаще всего их просто душили, отчего среди личей завелась мода на высокие кованые ошейники — прикрывать сломанную шею.
     — Где он? — резко спросил Люциус.
     — В холодильнике, шэр.
     Полковник отпустил сержанта, приказав оставить загадочный тетраэдр на своем столе, и отправился в «холодильник» — большое складское помещение, где хранили трупы, предназначавшиеся для трансформации. Вдоль стен аккуратными рядами располагались железные стеллажи. К одному из них, куда обычно складывали добытых ментамагов (что случалось нечасто), и направился Люциус.
     Одинокий труп лежал там, прикрытый плотной черной тканью. Полковник спокойно отогнул ее — и вполголоса выругался. На него мертвыми зелеными глазами смотрел мертвый лейтенант Поттер.
     Ужас некромантов.
     Единственная надежда менталистов.
     Лучший ментамаг из ныне живущих...
     Уже нет.
     Люциус резким движением прикрыл лицо Поттера и быстро вышел из «холодильника», а потом опять вызвал к себе сержанта.
     — Здание заблокировать. Никого не впускать. Ко мне тоже никого не пускать, пока не вызову.
     — Так тошно, шэр!
     Зомби со всей возможной скоростью пошаркал исполнять приказ.
     Тошно — это точно.
     Не то чтобы полковник Малфой всерьез рассматривал возможность сменить сторону. Вовсе нет. Особенно с тех пор, как год назад его старейшего друга юности поймали на шпионаже в пользу противника. Подполковника Северуса Снейпа Темный Генералиссимус и убивал, и поднимал собственноручно. И пришел в неописуемую ярость, когда всего неделю спустя свежесозданный лич был уничтожен при невыясненных обстоятельствах. Кто осмелился это сделать, Генералиссимус, к счастью, так и не узнал, иначе Люциус сейчас не сидел бы в этом кабинете и не разглядывал бы загадочный трофейный артефакт.
     Словом, пополнить ряды потенциальных смертников Люциус отнюдь не жаждал. И это еще не принимая во внимание наличие у Генералиссимуса прекрасных заложников: сын полковника, Драко, уже служил лейтенантом под командованием своего дяди, Рудольфа Лестранжа, а жена преподавала в Черной школе.
     И все-таки... все-таки Люциусу крайне не нравилось, что раньше такая возможность пусть умозрительно, но существовала, а теперь ее больше не было.
     Вздохнув, он снова посмотрел на артефакт. Поколебавшись, снял перчатки и осторожно взял тетраэдр в руки. Ничего не произошло, и полковник слегка расслабился, хотя продолжал оставаться начеку. Потом попробовал потянуться к трофею мыслью — и даже вздрогнул от немедленно нахлынувших образов. Артефакт отвечал легко, охотно, словно только и ждал, когда его спросят. Похоже, обучающий компонент был заложен в прибор вместе с инструкцией.
     Через четверть часа Люциус положил тетраэдр обратно на стол, поднялся и принялся возбужденно расхаживать по кабинету. Увиденное с большим трудом укладывалось в голове, даже учитывая весь его немалый боевой и магический опыт.
     Ему попал в руки темпоральный контроллер вероятностей.
     Невинно выглядящая игрушка была опаснее любой армии и обладала чудовищным потенциалом — при условии, что владелец сумеет его правильно использовать.
     Бедняга Поттер, похоже, не сумел.
     Или не успел.
     Прибор позволял не просто вернуться в какую-то заданную точку и попытаться сделать другой выбор — он подстраивался под управляющего им человека, его текущие намерения и умонастроение, и сам выбирал точку, в которой вероятность успешного изменения была наиболее высока. Причем позволял не привязываться к своему местонахождению в прошлом, а поменять и эту константу тоже. Разумеется, со всеми вытекающими последствиями: успев в одно место, нельзя было успеть в другое.
     Скорее всего, это экспериментальная модель. Будь это не так, всей империи Темного Генералиссимуса уже давно не существовало бы. Возможно, у прибора есть какие-то скрытые дефекты или критические недостатки, которые требовалось проверить в полевых условиях? Или лейтенант Поттер, как было в его характере, позаимствовал ценное изобретение без разрешения и взялся за испытания самовольно?
     Люциус покачал головой. Он помнил неугомонного Поттера еще мальчишкой-кадетом, когда тот вместе с его сыном учился в Академии. Когда Генералиссимуса считали уничтоженным, а некромантия еще была под полным запретом. Когда Северус был жив...
     Проклятье.
     Полковник наградил тетраэдр злым взглядом. Идиотская, но смертельно опасная игрушка словно подстрекала: попробуй. Испытай меня. Вмешайся. Измени прошлое. И настоящее. И будущее...
     Внезапно решившись, Люциус подошел к столу, взял в ладони контроллер и сосредоточился, прежде чем сдвинуть составлявшие его слои.
     Одну или две секунды ничего не происходило, а затем перед глазами все поплыло и слегка закружилась голова. Когда это прошло, а зрение снова вернулось в норму, полковник обнаружил, что находится в подпольной лаборатории. В той самой, где десять лет назад был возвращен к жизни Темный Генералиссимус.
     О, как хорошо он помнил тот день!
     Помнил свои удивление и радость, когда ожила Метка Смерти. Помнил восторг, когда своими глазами увидел вернувшегося Генералиссимуса. Значит, смерти действительно нет! Подлинное воскрешение возможно!
     Увы, довольно скоро все это сменилось разочарованием. Пребывание по ту сторону смерти отнюдь не улучшило характер Генералиссимуса, и без того тяжелый. Воскреснув, он сделался мелочен и подозрителен, придирался к разной ерунде и постоянно искал виноватых в том или ином провале. Возможно, потому, что их причиной, по большей части, были его постоянное нетерпение и настойчивость, граничащая с одержимостью. Люциус вспомнил их первый разговор после возвращения.
     
     * * *
     — Люциус, мой отважный друг... Мне говорят, вы по-прежнему цените тонкое искусство некромантии, несмотря на необходимость публично соглашаться с чистоплюйской политикой менталистов. Мне помнится, вы всегда были готовы при случае поднять десяток-другой маггловских трупов. Однако вы никогда не пытались помочь мне. Неужели воскрешение вашего Генералиссимуса не стоило риска?
     Полковник коротко поклонился.
     — Безусловно, стоило, сэр, но я не ученый. Я солдат. Увы, я ничего не понимаю в регенерации, тем более экспериментальной. Я, как и многие, пытался осторожно навести справки, но... мне не везло. Всякий раз слухи о том, что кому-то удалось создать действующий регенератор, оказывались ложными. Разумеется, едва узнав, что вы вернулись, я поспешил сюда, чтобы оказать любую возможную помощь.
     Темный Генералиссимус кивнул.
     — Это правда. Однако мне доложили, что в прошлом году, когда во время Летних Ментальных игр кто-то попытался напомнить о нашей дисциплине этим глупым пацифистам, вы предпочли умыть руки. Лейтенант Крауч был раскрыт, и только чудо помогло ему избегнуть ментачистки.
      — С вашего позволения, сэр, — Люциус опять поклонился, — я предпочел контролируемое отступление бессмысленному самоубийству. Лейтенант Крауч, — он позволил себе поморщиться, — был не только исступленным фанатиком, но и безнадежным болваном. Затеянный им теракт не мог привести ни к чему, кроме повышенного внимания ко всем вашим сторонникам, а значит — обыскам и арестам. Крауч раскрылся, подставил всех нас и абсолютно зря потерял пятерых прекрасно обученных личей. А вы ведь знаете, личи не скелеты, их из магглов не поднимешь.
     — Здесь вы правы. Стоп, — Генералиссимус нахмурился, — что значит «был»?
     — Опасаюсь, сэр, Крауча раскрыли второй раз. Когда я покидал Академию, — Люциус покосился на обездвиженного, но яростно сверкающего глазами кадета Поттера, — его начинали допрашивать. В таких случаях обычно ментачистку проводят непосредственно после допроса. Во избежание.
     — Мерзавцы, — прошептал Генералиссимус. — Ничего, мы отомстим. Мы страшно отомстим.
     
     * * *
     Они действительно отомстили, очень страшно и очень быстро.
     Не прошло и трех лет, как Академия Ментамагии была захвачена.
     Почти две трети кадетов попали в плен; всем, кому уже исполнилось четырнадцать, предложили присягнуть на верность Генералиссимусу или умереть.
     Кое-кто гордо отказался служить некромантам — и пополнил ряды личей. Сделано это было показательно, на глазах у всей бывшей Академии, а теперь Черной школы. Кадеты младше четырнадцати сделали нужный вывод, и больше от присяги не отказывался ни один.
     Даже теперь, вспоминая об этом, Люциус содрогался. Именно тогда у него впервые появилось ощущение, что он делает что-то не то.
     Проклятье, он постоянно отвлекается! Кажется, смерть Поттера дурно повлияла на него; вот еще одна причина попытаться исправить положение.
     Полковник аккуратно убрал контроллер в нагрудный карман своего кожаного тренча и внимательно огляделся.
     Да, это не только то самое место, но и тот самый день, когда воскрес Генералиссимус. Лаборатория была сейчас пуста и стерильна; экспериментальный регенератор, напоминавший гигантский перегонный аппарат и барокамеру одновременно, тихо гудел в углу, мигая световыми индикаторами и готовясь в скором времени исторгнуть из своего металлического чрева обновленного Генералиссимуса. Толстый перебежчик Петтигрю — изобретатель этой адской машины — видимо, вышел. Самого Люциуса в прошлый раз, разумеется, здесь не было; он присутствовал на международных спортивных состязаниях в Академии.
     Люциус подошел к регенератору, оглядел его со всех сторон и потянул за рубильник, который счел главным. Регенератор загудел громче, потом тише, заморгал индикаторами с удвоенной частотой, а потом выключился. Во всяком случае, лампочки на нем погасли. Подумав еще немного, Люциус на всякий случай сдвинул с места все ползунки на управляющем блоке и на этом счел свою задачу выполненной. Прибор остановлен, неведомый сложный процесс прерван — наверняка этого окажется достаточно, чтобы избавить Аркадию от диктатора, умудрившегося потерять за порогом смерти здравый смысл. Можно возвращаться.
     Он снова извлек из кармана контроллер и сосредоточился, вращая грани. Несколько мгновений спустя он снова стоял в своем кабинете в штабе полка. В помещении — по крайней мере, на первый взгляд — ничего не изменилось. Нахмурившись, Люциус отправился в «холодильник». Добытый труп под черной тканью по-прежнему лежал там же на том же стеллаже. Полковник снова отдернул ткань с головы убитого и в ужасе отшатнулся. На него мертвыми серыми глазами смотрел лейтенант Драко Малфой.
     Люциус машинально отметил, что серая с алым полевая форма ментамагов сыну идет больше, чем черный некромансерский тренч, что лицо у Драко бледное и измученное, а на левой щеке старый шрам, которого раньше не было. Потом содрогнулся: о чем я думаю? Что за чудовищный вздор? Это шок, подумал он растерянно. Я не ожидал. На это я не рассчитывал. Такого не должно быть!
     Стиснув зубы, он опять взялся за темпоральный контроллер.
     И очутился в той же лаборатории, в тот же день, только, кажется, несколько позднее. Жирный Петтигрю суетливо возился с чем-то на лабораторном столе, регенератор гудел и моргал лампочками, а на полу поодаль лежал связанный кадет Поттер, сверля толстяка злыми зелеными глазами.
     Питер Петтигрю был не просто преданным слугой Генералиссимуса и не просто перебежчиком. Когда-то, в Первую войну, когда великий некромант еще не захватил добрую половину Аркадии, но уже был близок к тому, чтобы полностью подчинить Северный континент, Гиперборею, Петтигрю считался одним из лучших друзей родителей Поттера. Их называли Великолепной Пятеркой. Лохматый очкарик Джеймс Поттер, лучший боевой ментамаг своего поколения. Рыжая Лили Эванс, талантливый геннокорректор и эксперт в области ментасинтеза, — его верная подруга, а позже жена. Сириус Блэк — первый Блэк-менталист в долгой череде потомственных некромантов. Ремус Люпин, по слухам, был одним из лучших специалистов по ментатрансформациям. И тихий кругленький Питер Петтигрю, занимавшийся всем понемножку, так и не выбравший серьезную специальность, увлекаясь то тем, то этим. Алая звезда, которую неизменно оставляли на месте удачных вылазок эти пятеро, была их фирменным знаком и одновременно вызовом. Казалось, они всякий раз подчеркивают, что несколько лишних мгновений, которые нужны, чтобы оставить такую метку, нисколько не пугают молодых и отчаянных ментамагов.
     А потом оказалось, что в тихом омуте водятся некрослизни. Питер Петтигрю пришел к Генералиссимусу сам, объявив, что желает поделиться ценной информацией. Никто его не захватывал, не пытал и не угрожал. Совсем напротив: кажется, Генералиссимус счел добровольное появление одного из Великолепной Пятерки признаком близости победы.
     Петтигрю сообщил, что Лили Поттер и Ремус Люпин близки к невероятному прорыву в области ментасинтеза и ментатрансформаций. Что они собираются поставить эксперимент на ребенке, которого носит Лили, — если уже не поставили — и усилить его ментамагические способности. И если эксперимент удастся (а Петтигрю этому верил), то мальчик к совершеннолетию будет превосходить своих сверстников в ментамагии раз в пять.
     Люциус так никогда и не узнал, что толкнуло Петтигрю на этот шаг. Да, собственно, и не интересовался. Так же, как потом не интересовался, почему из всех сторонников Генералиссимуса именно Петтигрю не только попытался его воскресить, но и преуспел в этом почти безнадежном предприятии. Полковника никогда не занимала тонкая душевная организация некрослизней.
     Доставленная предателем информация вызвала в ставке некромантов сперва переполох, а затем оживление. На Поттеров началась настоящая охота. Видимо, их предупредили, потому что долгое время — почти два года — им успешно удавалось скрываться. Много позже Люциус догадался, что, по всей вероятности, им помогал Северус. Но в конце концов в этой игре шпионов победил Петтигрю. Генералиссимус явился к Поттерам лично — перевербовывать или убивать, как получится. Что там произошло, так и осталось тайной, потому что, даже воскреснув, Генералиссимус не пожелал делиться подробностями. Но в результате старших Поттеров нашли мертвыми, их ребенка — живым, а от Генералиссимуса мало что осталось. Похоже, для управления усиленными ментамагическими способностями вовсе не обязательно было иметь специальные навыки.
     Удивительнее всего оказалось то, что Петтигрю на этом не остановился. Пока гиперборейцы охали, ахали и прославляли весело пускающего пузыри годовалого избавителя, тихоня-перебежчик ловко инсценировал собственную смерть и успешно подставил еще одного своего бывшего друга. Сириуса Блэка спасла от немедленной ментачистки только праздничная амнистия, в ходе которой промывку мозгов заменили «гуманным» пожизненным заключением.
     Словом, юный Поттер, лишившийся благодаря Петтигрю и родителей, и крестного, имел теперь полное моральное право не только ненавидеть толстяка, но и разорвать его на части собственноручно. Увы, у них не было времени, чтобы позволить себе столь приятное и успокоительное занятие.
     Возиться с регенератором Люциус на этот раз не стал. Подмигнув мальчишке, отчего тот скорчил непередаваемую гримасу, он неслышно подошел к склонившемуся над какими-то пробирками Петтигрю, аккуратно извлек из кобуры табельный транквилизатор, переключил его на смертельные заряды и, приставив к затылку предателя, почти ласково нажал спусковой крючок.
     Петтигрю беззвучно осел на пол. Убедившись, что он мертв, Люциус направился к мальчишке. Поттер глядел на него круглыми от изумления глазами.
     — Ни звука, — мягко приказал полковник вполголоса. — Понятия не имею, кто еще есть в здании.
     Поттер тут же кивнул. Чем хороши кадеты — повиноваться они умеют беспрекословно и молчат, пока старший по званию не позволит открыть рот. Дисциплина есть дисциплина, хоть ты ментамаг, хоть некромант. А ведь будь Поттер студентом какой-нибудь обычной школы, вроде маггловских, наверняка принялся бы дергаться, лопотать какой-нибудь вздор и задавать дурацкие вопросы. Словом, тратить время и силы на ерунду, которая вполне может стоить если не жизни, то успеха операции.
     Быстро и умело, не делая лишних движений, Люциус развязал мальчишку, ухватил за плечо и помог подняться, а потом пристально оглядел. Кадетская форма порвана в нескольких местах, вся в грязи, на скуле ссадина... нахмурившись, он заметил кровь на сгибе левого локтя и спросил:
     — Что у вас с рукой, кадет? Вы ранены?
     — Нет, сэр, — быстро и тихо отвечал Поттер. — Этот, — он покосился на труп Петтигрю, — зачем-то взял у меня кровь из вены. Для чего, я, к сожалению, не видел. Отключился ненадолго. Ерунда. Переживу.
     — Точно? — Люциус нахмурился. — Как вы себя чувствуете? Головокружение, тошнота? Идти сможете?
     — Смогу, сэр, — выпрямившись, сказал Поттер. — Не волнуйтесь.
     Зачем Петтигрю брал у Поттера кровь, полковник представлял весьма смутно, но ясно было одно: оставлять ее в лаборатории никак нельзя. Мало ли кто еще заинтересуется таким ценным генетическим материалом. А ударная группа ментамагов когда еще сюда попадет... пока Люциус с мальчишкой выберутся из бункера, пока найдут способ вернуться в Академию... Быстро оглядев стол, Люциус заметил несколько пробирок и колб с образцами крови. Не разбирая, где что, он смахнул все скопом в утилизатор.
     — Оружие у вас есть? — поинтересовался он.
     — Нет. Сэр, — глухо ответил мальчик и, кажется, впервые заколебался. — Простите, полковник, — добавил он, — вы не могли бы?..
     — Что?
     Поттер поморщился.
     — Посмотреть у него в карманах, — наморщив нос, он кивнул на труп Петтигрю. — Там должен быть мой... концентратор.
     Все-таки мальчишка. К тому же ментамаг, они непривычные.
     — Посмотрите сами, кадет, — усмехнулся полковник. — Вы не можете себе позволить брезгливость на поле боя. К тому же я понятия не имею, как выглядит этот ваш... концентратор.
     Поттер скривился, но кивнул, подошел и принялся обшаривать тело Петтигрю. Вскоре он вытащил из нагрудного кармана халата нечто вроде маленького талисмана на шнурке. Бросив любопытствующий взгляд, Люциус увидел, что это была маленькая алая звезда.
     — Я еще не очень хорошо контролирую силу, — признал Поттер, надевая шнурок на шею. — Если без концентратора, в замкнутом помещении... может ничего не остаться.
     Он смотрел на Люциуса спокойно, не с надеждой, как ребенок на взрослого спасителя, а как маленький солдат на командира, ожидая указаний. Сердце кольнуло от внезапной догадки: Поттер наверняка теперь считает его шпионом, как Северуса. Значит, уже тогда знал, на чьей тот стороне.
     — Идем, — сухо скомандовал полковник. — Будем выбираться. Держаться за моей спиной, не высовываться, не отставать. Силу применять только по моему приказу. Все ясно?
     — Так точно, сэр.
     Но все эти предосторожности, к удивлению обоих, оказались излишними. Замаскированный под маггловское бомбоубежище бункер, где располагалась лаборатория, был абсолютно пуст. Они покинули его быстро и беспрепятственно, и почти у самого выхода Люциус обнаружил припаркованный мобиль.
     — Садитесь сзади. И держитесь крепче.
     Когда-то, в пору бесшабашной юности, когда некромантия еще была всего-навсего модным запретным увлечением, а Академия процветала, Люциус слыл самым лихим гонщиком не только своего выпуска, но и двух-трех ближайших. Уверенно взявшись за штурвал, он поднял мобиль в воздух и начал набирать скорость.
     — Здорово! — восхищенно прошептал за его спиной мальчишка, и Люциус впервые за этот утомительный день позволил себе улыбку.
     Всего через час, высадив Поттера в ста шагах от гудевшей, как разворошенный муравейник, Академии, он приказал:
     — Идите туда. Я должен сделать еще кое-что.
     — Удачи, — ответил Поттер, улыбаясь до ушей. — И спасибо.
     — Не за что.
     Дождавшись, когда кадет скроется за воротами, Люциус снова достал из кармана тетраэдр.
     На этот раз его вернуло не в кабинет штаба. Он очутился на выжженном пустыре; поодаль, шагах в трехстах, высились развалины каких-то маггловских построек. Грязная, изуродованная земля; какие-то обломки, брошенные бобины электрических кабелей, пепел, обгоревшие пни. В центре всего этого опустошения торчала маленькая группа мелких деревьев, и под ними полковник разглядел скорчившуюся фигуру в ало-серой форме, отчаянно вжимавшуюся в землю.
     Торопливо оглядевшись по сторонам, он заметил в отдалении, по краям пустыря, перегруппировывающиеся взводы зомби.
     Плохо дело.
     Кажется, он попал в тот день, когда погиб лейтенант Поттер.
     Продолжая сжимать контроллер в ладони, он поднял руки вверх и быстрым шагом двинулся к засевшему в кустах ментамагу. Безусловно, он рисковал; Поттер мог ударить по нему, решив не тратить время на переговоры с противником.
     Но тот снова удивил его.
     Едва полковник приблизился, Поттер приподнял голову и сердито прошипел:
     — Зачем вы пришли, Люциус! Не отговаривайте меня! Уходите!
     — Идиот! — парировал полковник. — Зачем вы взяли контроллер?
     — Вы что, не понимаете? — зло отвечал Поттер, и Люциус с изумлением увидел в глазах двадцатипятилетнего лейтенанта слезы. — У меня никого не осталось. Я больше не могу так. Я должен попытаться. Я должен найти другую точку...
     — Вы ее не найдете, — Люциус разжал кулак и показал контроллер Поттеру. Тот, кажется, онемел от изумления, вытаращив глаза. — Вы погибнете здесь через несколько минут. Может быть, часов, если повезет. Но у вас ничего не выйдет, и эта штука попадет ко мне. Как и ваше тело. Вам что, так хочется стать личом?
     Поттер сглотнул и замер, обдумывая положение. Люциус видел, как оценивающий взгляд ментамага скользнул по его черному некромансерскому мундиру, по протянутому на ладони тетраэдру, а потом остановился на лице. В следующую секунду Поттер вскочил на ноги и выпрямился во весь рост, больше не скрываясь.
     — Вот, значит, как, — задумчиво сказал он. — Значит, это были не сны. Вы им уже пользовались, да? Эта штука действительно меняет реальность?
     Люциус кивнул. Лицо Поттера просветлело.
     — Понимаете, я все помню. Помню оба варианта. Я раньше думал, что это дежавю, или как там такое называется. Ложная память, в общем. — Он тряхнул лохматой головой. — Уходите, полковник. Быстро. Возвращайтесь в исходную точку. Обо мне не думайте. Ищите другой вариант.
     — Вы спятили.
     — У вас больше шансов. И времени. Здесь сейчас будет очень жарко, поверьте.
     Люциус кивнул и отступил, готовясь воспользоваться контроллером.
     — Удачи, — выдохнул Поттер, а потом полковник повернул треугольники тетраэдра и опять очутился в собственном кабинете.
     Все было тихо. Тяжело ступая, он отправился в «холодильник» и убедился, что там опять лежит тело Поттера.
     Вернувшись за рабочий стол, Люциус положил перед собой темпоральный контроллер, подпер подбородок кулаком и глубоко задумался. Почему у него не выходит найти нужную точку? Почему не получилось у самого Поттера? Что они делают не так?
     До сих пор все попытки что-то исправить приводили к изменению незначимых факторов. То есть значимых, разумеется, — для него самого, для Поттера, — но не более того. Основные параметры вселенной оставались неизменными. Видимо, есть какая-то определяющая константа, которую они не учитывают.
     Что-то, связанное с регенератором? Но Люциус уже пытался вмешаться в его работу, и ничего не вышло. Похоже, прибор весьма устойчив к случайным воздействиям... а может быть, после запуска остановить процесс вообще невозможно. Возможно, если бы Люциус лучше понимал теорию ментасинтеза или ментатрансформации... нет, это бесполезные метания. Тех азов, которые когда-то преподавали в Академии, мало — даже если бы ему удалось что-то вспомнить спустя столько лет. А уж воспроизвести ход мысли чокнутого Петтигрю... нет, это тупиковый путь.
     Должно быть какое-то простое, очевидное решение, которое они оба проглядели. Какой-то глобальный фактор, поддающийся коррекции без специальной подготовки. В то, что серьезные проблемы решаются только ловким подбором досконально выверенных средств, тщательной подготовкой и скрупулезным выполнением инструкций, полковник не верил. Он всегда был любителем эффектных, изящных и нетривиальных ходов, за что в ставке Генералиссимуса его не раз обвиняли в излишнем самолюбовании. Взять хотя бы операцию «Василиск». Или внедрение в Академию агента Амбридж. Она одна своим непрошибаемым идиотизмом нанесла в конечном итоге больше ущерба, чем пара некромансерских дивизий. Или...
     Люциус поморщился. Он снова отвлекается. Кажется, общение с Поттером оказывает на него дурное влияние.
     Общение с Поттером...
     Возможно, он не там ищет? Возможно, здесь нужно не изящное и эффектное решение, а дерзкое, наглое и беспрецедентное. Абсолютно неправильное на первый взгляд, но эффективное. Абсолютно поттеровское.
     Сощурившись, полковник посмотрел на контроллер вероятностей, весело поблескивавший яркими разноцветными гранями, и ему показалось, что такое решение он знает. Пришедшая в голову мысль была дикой, нелепой и, безусловно, по-поттеровски дерзкой. Неожиданно усмехнувшись, Люциус выпрямился и снова взял прибор в руки.
     И повернул грани.
     
     * * *
     Терпеливо дождавшись, пока перед глазами перестанут плясать цветные пятна, Люциус обнаружил, что все равно ничего не видит. Внутри регенератора было темно, хоть глаз выколи.
     Лежать оказалось ужасно неудобно. Спина мгновенно заныла, одна нога быстро потеряла чувствительность, а необходимость держать руки сложенными на груди вызывала навязчивые ассоциации с гробницами. Припомнив любимые с дошкольных лет кладбищенские истории о всевозможных мумиях, вампирах и заживо погребенных, полковник тихо фыркнул.
     Пять минут. Десять. Все тело отчаянно зудело, словно оскорбленное необходимостью сохранять неподвижность. «Неудивительно, что у Темного Генералиссимуса в этой штуке испортился характер, — подумал Люциус со смешком. — Если пролежать так достаточно долго, можно и умом тронуться».
     К счастью, ждать пришлось все-таки не слишком долго. Вскоре регенератор загудел громче, потом завибрировал и совсем стих. Щелкнула дверца. Люциус воспринял это как приглашение выходить и, щурясь от яркого света, выбрался наружу.
     Физиономия Петтигрю доставила ему несказанное удовольствие. Раззявив от изумления рот, толстяк затрясся всем телом и принялся одновременно кланяться и пятиться на плохо гнущихся ногах.
     «Ну да, — весело сообразил Люциус, — после прошлого раза он ведь тоже затронут. Он помнит».
     Почему-то теперь все время приходилось сдерживать смех, как в детстве, когда затеваешь какую-то шалость или розыгрыш. Нечего сказать, хорош Новый Генералиссимус и будущий властелин Аркадии. Хихикающий диктатор — вопиюще несолидно. Надо найти способ с этим справляться.
     Не переставая про себя анализировать загадочные изменения в собственной психике, Люциус снова воспользовался транквилизатором, на этот раз погрузив Петтигрю в глубокий сон, а затем повернулся к лежащему на полу Поттеру.
     Тот откровенно ухмылялся.
     — Здрасьте, полковник, — радостно заявило наглое дитя. И куда только подевался послушный, дисциплинированный, воспитанный кадет? — А я вас помню! Развяжите меня, а? А то я тут уже два часа лежу, затекло все, сил нет. И под лопатками какая-то фигня валяется, жутко спину колет.
     Полковник Малфой вздохнул, отметив про себя, что удержаться от улыбки вполне возможно, хотя это стоит немалого труда.
     Что ж, видимо, нельзя получить все сразу.
     Но, по крайней мере, в отличие от предыдущих, это была приемлемая реальность.