Помесь хорька, барсука и штопора
Никак не могу перестать хихикать. Уж больно знакомо...
Накануне одной литературной конференции меня предупредили:
– Главное, не обижайте Коржавина.
– Почему я должен его обижать?
– Потому что Коржавин сам вас обидит.
А вы, не дай Бог, разгорячитесь и обидите его. Не делайте этого.
– Почему же Коржавин меня обидит?
– Потому что Коржавин всех обижает. Вы не исключение. Поэтому не реагируйте. Коржавин страшно ранимый.
– Я тоже ранимый.
– Коржавин – особенно. Не обижайте его...
Началась конференция. Выступление Коржавина продолжалось четыре минуты. Первой же фразой Коржавин обидел всех американских славистов. Он сказал:
– Я пишу не для славистов. Я пишу для нормальных людей...
Затем Коржавин обидел целый город Ленинград, сказав:
– Бродский – талантливый поэт, хоть и ленинградец...
Затем он произнес несколько колкостей в адрес Цветкова, Лимонова и Синявского. Ну и меня, конечно, задел. Не хочется вспоминать, как именно. В общем, получалось, что я рвач и деляга.
Хорошо, Войнович заступился. Войнович сказал:
– Пусть Эмка извинится. Только пусть извинится как следует. А то я знаю Эму. Эма извиняется так:
"Извините, конечно, но вы – дерьмо".
(c) Марина Волкова, Сергей Довлатов "Не только Бродский"
Накануне одной литературной конференции меня предупредили:
– Главное, не обижайте Коржавина.
– Почему я должен его обижать?
– Потому что Коржавин сам вас обидит.
А вы, не дай Бог, разгорячитесь и обидите его. Не делайте этого.
– Почему же Коржавин меня обидит?
– Потому что Коржавин всех обижает. Вы не исключение. Поэтому не реагируйте. Коржавин страшно ранимый.
– Я тоже ранимый.
– Коржавин – особенно. Не обижайте его...
Началась конференция. Выступление Коржавина продолжалось четыре минуты. Первой же фразой Коржавин обидел всех американских славистов. Он сказал:
– Я пишу не для славистов. Я пишу для нормальных людей...
Затем Коржавин обидел целый город Ленинград, сказав:
– Бродский – талантливый поэт, хоть и ленинградец...
Затем он произнес несколько колкостей в адрес Цветкова, Лимонова и Синявского. Ну и меня, конечно, задел. Не хочется вспоминать, как именно. В общем, получалось, что я рвач и деляга.
Хорошо, Войнович заступился. Войнович сказал:
– Пусть Эмка извинится. Только пусть извинится как следует. А то я знаю Эму. Эма извиняется так:
"Извините, конечно, но вы – дерьмо".
(c) Марина Волкова, Сергей Довлатов "Не только Бродский"