Текст здесьГлава 7. Белая пешка
В этой главе использована очень известная шахматная задача. По крайней мере, все хоть сколько-нибудь читающие люди хоть раз в жизни ее видели – даже если они никогда не играли в шахматы, ибо это классика мировой детской литературы. [1]
июль 1986 года
Стоял знойный летний день. Север опять гостил в Малфой-мэноре (не без вмешательства Дамблдора, разумеется) – к вящему удовольствию всего семейства. Гарри и Драко, несмотря на жару, затеяли игру в салочки на метлах и носились друг за другом по всему саду. Взрослые укрылись от солнца в увитой диким виноградом просторной беседке: Нарцисса, расположившись в плетеном кресле, изучала свежие номера журналов «Зеркало Моргаузы» и «La Sorcière Moderne» [2], а Луций за столом играл с Севером в шахматы.
– E2 – H5, – произнес Север. Сердитый черный ферзь неохотно повиновался. Его плащ при ходьбе развевался над доской точь-в-точь как Северова мантия.
– Ты дурно влияешь на мои шахматы, Сев, – усмехнулся Луций. – Раньше они не были такими раздражительными. Хм-м... D2 – D4.
– Пап, а Север тебя не съест?
Луций вздрогнул от неожиданности и поднял голову: над ухом у него завис Гарри верхом на метле. Мальчик с интересом смотрел на доску.
– Что ты имеешь в виду? – поинтересовался Луций. Шахматы Гарри нравились, он уже начал учиться играть, но знал пока только, как ходят фигуры, не более того.
– Его король, – пояснил Гарри. – Почему он не съест твою пешку?
– Фигуры берут, а не едят, – поправил его Луций. – А почему... Можешь сам догадаться?
Гарри прикусил нижнюю губу и, нахмурившись, уставился на доску. Белый солдат-пешка на D4 отсалютовал ему мечом, а черный ферзь очень по-северовски поджал губы.
– Потому что твой конь тогда съе... возьмет его короля. И ты выиграешь. Правильно?
– Правильно.
– А почему он не берет твоего коня?
– Подумай.
Гарри снова нахмурился, внимательно изучая фигуры: белый ферзь на C1, черный король на E4, белая ладья на F1, белый конь на F5, черный – на G8... Север сдержал вздох. Он никогда не понимал, как у Луция хватает терпения на такие разговоры. Наконец лицо мальчика просветлело.
– Из-за твоей ладьи. Если он пойдет на F5, ты поставишь ему мат.
– Правильно.
– Дядя Сев, а почему ты не съешь его пешку? – Драко, устав дожидаться Гарри, тоже подлетел к играющим.
На сей раз Снейп не удержался и тихо застонал. Луций усмехнулся.
– Мальчики, дайте им доиграть, – вмешалась Нарцисса. – Папа вам потом все объяснит.
Гарри разочарованно вздохнул. Север уже было приготовился молча терпеть пятиминутное разбирательство каждого хода или, того хуже, участвовать в нем, как вдруг Драко облетел вокруг стола и хлопнул Гарри по плечу.
– Теперь ты водишь! – крикнул он и вылетел наружу.
– Эй, так нечестно! – возмутился Гарри и вылетел вслед за ним, забыв про шахматы.
Взрослые засмеялись. Нарцисса вновь погрузилась в чтение, а мужчины вернулись к игре.
* * *
– В следующий раз ты так легко не отделаешься, Луций, – угрюмо пообещал Север, глядя, как его король, в сердцах швырнув корону под ноги бывшей белой пешке, гордо уходит с доски. Солдат-пешка, пробившийся в ферзи и поставивший черным мат, подцепил корону мечом, подбросил ее в воздух, снова поймал и подмигнул Северу.
– Ты сначала выиграй, – самодовольно ухмыльнулся Луций и собрал фигуры.
Снейп только криво усмехнулся. Луций был чемпионом Слизерина по шахматам все семь лет, пока учился в Хогвартсе. Сам Север считался неплохим игроком, но за все время знакомства выиграть у Луция так и не смог.
– И почему ты всегда играешь белыми? – проворчал он.
– Это элементарно, Сев, – Луций чуть снисходительно хлопнул его по плечу. – Они ходят первыми.
– Может, чай будем пить в беседке? – вмешалась Нарцисса. – Здесь свежо и прохладно, в отличие от гостиной.
– Как пожелаешь, – пожал плечами Луций. – Сев, пойдем разыщем наших сорванцов.
Они неторопливо шли по аллее, воздух наполнял сладкий аромат цветущей липы.
– Гарри играет в шахматы? – поинтересовался Север. «Любопытно... Поттер-старший никогда не был хорошим игроком».
– Он еще мал и пока только учится, – отозвался Луций. – Но годика через два-три... Он внимателен и довольно упорен, когда действительно чего-то хочет.
В голосе Луция промелькнули необычно теплые нотки, и Север невольно насторожился. Он был столь же уверен в том, что Луций не любил, не мог любить своего маленького воспитанника, сколь и в том, что солнце не встает на западе. Нарцисса – другое дело, хотя и здесь Север подозревал скорее общую женскую любовь ко всему маленькому и, прости Мерлин, милому: дети, котята, клобкопухи... Гарри между тем явно обожал приемных родителей и почти совсем перестал стесняться. Почти.
– Шах тебе! Шах! – послышался неподалеку звонкий голос Драко и вслед за ним – смех Гарри. Минуту спустя они вылетели из-за поворота: впереди мчался Гарри, запрокинув голову и заливаясь смехом, за ним, вжавшись в древко метлы, гнался сосредоточенный Драко; его отросшие до плеч светлые волосы развевались и путались на ветру.
Луций смотрел на приближающихся детей, и выражение его лица было странно знакомым; Север уже почти припомнил, где он видел этот взгляд... но сосредоточиться ему не дали.
Запыхавшийся Гарри приземлился у Луция за спиной, соскочил с метлы и крикнул, поднырнув опекуну под локоть:
– Чур, я больше не играю!
Луций ласково взъерошил и без того встрепанные черные волосы мальчика.
– Папа, это нечестно! – надулся Драко, тоже соскакивая с метлы и бросаясь к отцу.
– C’est la vie, – чуть насмешливо отозвался Луций, прижимая к себе сына второй рукой. Мальчишки оба затихли, уткнувшись в отцовскую мантию. Чуть погодя непоседы высвободились, Луций жестом велел им встать перед собой и, сощурившись, оглядел обоих. Штаны у Гарри были продраны на правой коленке, на скуле виднелась свежая ссадина. Некогда белая рубашка Драко теперь была вся в свежих травяных пятнах, кружевной манжет полуоторван.
– Что, Сев, хороши братья-разбойники? – хмыкнул Луций и снова повернулся к детям: – Марш к себе. Пусть Добби поможет вам принять приличный вид и разберется с синяками и царапинами. Потом приходите – слышите меня? – приходите в беседку пить чай. Полчаса вам на все. Время пошло!
Парней как ветром сдуло: оба оседлали метлы и помчались к дому. Спустя минуту до Луция и Севера донесся крик Гарри:
– Кто последний долетит, тот девчонка!
До самого поворота они мчались голова в голову. Луций смотрел детям вслед, и в его глазах снова мелькнуло то странное, полузнакомое выражение. И тут Север вспомнил, где видел этот взгляд: в зеркале. В зеркале по утрам, когда он, умываясь и бреясь, обдумывал какой-нибудь интересный и очень важный эксперимент.
* * *
– Ну, и кому на день рожденья теперь кукол дарить? – ехидно поинтересовался Север, когда Драко и Гарри чинно вошли в беседку, являя собой образец для подражания всем отпрыскам благородных семейств.
Драко слегка покраснел, взрослые засмеялись, и мальчик обиженно насупился. Гарри защитным жестом положил брату руку на плечо.
– Ну чем не жених и невеста? – хихикнула Нарцисса, и Драко надулся еще сильнее.
– Хватит, хватит, – вмешался Луций, предотвращая неминуемую вспышку: Драко был довольно спокойным ребенком и редко закатывал скандалы, но уж если это случалось...
– Давайте садиться, – поддержала мужа Нарцисса.
Драко буркнул себе под нос что-то невнятное, но вслух ничего не сказал и с энтузиазмом принялся за шоколадное мороженое с апельсиновым сиропом.
Некоторое время все спокойно наслаждались чаепитием: дети молча расправлялись с мороженым, взрослые беседовали о погоде, газетах и прочих пустяках.
– Пап, а почему дядя Сев не женат? – вдруг поинтересовался Драко с невинным выражением лица, отодвигая в сторонку опустевшую вазочку.
Север не поперхнулся чаем только благодаря опыту постоянного общения с Дамблдором. Самый могущественный из ныне здравствующих волшебников частенько задавал так называемые неудобные вопросы с непосредственностью пятилетнего ребенка: похоже, ему доставляло несказанное удовольствие шокировать своих младших коллег.
– Драко! – возмутилась Нарцисса. – Нельзя задавать такие вопросы в присутствии того, о ком спрашиваешь. Нужно было спросить самого Севера, хотя и это не слишком-то вежливо.
– Да, Север, – насмешливо улыбнулся Луций, – объясни ребенку, почему ты до сих пор не женат?
– Видишь ли, Драко, – медленно сказал Север, судорожно пытаясь что-нибудь придумать, – в отличие от твоего папы, мне не довелось встретить такую же замечательную женщину, как твоя мама.
– Север, неужели ты наконец-то научился льстить? – засмеялась Нарцисса, но было видно, что комплимент доставил ей удовольствие. Драко хитрющими глазами косился попеременно то на родителей, то на крестного, очевидно, довольный своей выходкой. У Севера не было никаких сомнений, что мальчишка смутил его намеренно, в отместку за предыдущее замечание.
Луций тем временем внимательно наблюдал за Гарри, который на протяжении всей этой сцены молчал, явно думая о чем-то своем. Взгляды их встретились, и Луций ясно прочитал в глазах своего воспитанника желание задать вопрос и в то же время опасение, что спрашивать не следует.
– Гарри? – мягко сказал Луций. – Ты что-то хотел спросить?
Мальчик поколебался, но все же кивнул.
– Спрашивай.
– Почему... почему у нас нет ни бабушек, ни дедушек? И у моих тети с дядей тоже не было родителей...
В беседке воцарилась неловкая тишина. Взрослые молчали, испуганный такой реакцией Гарри слегка ссутулился, Драко недоуменно переводил взгляд с одного из родителей на другого.
«Да, Луций, – мрачно усмехнулся про себя Север, – хотелось бы услышать, как ты ответишь на этот вопрос. Альбу будет интересно узнать твою версию событий».
– Видишь ли, Гарри, – негромко начал Луций, и Север с трудом сдержал невеселый смешок, узнавая свою собственную реплику, – когда вы с Драко еще не родились, в волшебном мире была большая война. Много людей погибло: мои родители, Нарциссы, Севера... твои, – сказал он, и Гарри опустил голову. – Кстати, что тебе говорили твои родственники?
– Что родители разбились на машине, – еле слышно ответил Гарри. С того самого дня, как Луций забрал его от Дурслей, они ни разу не заговорили о его настоящих отце и матери. Рассказывать ему ничего не рассказывали, а спрашивать он боялся. – Потому что отец был... пьян, – добавил он, краснея от стыда.
Север не смог сдержать гримасу отвращения. Какая наглая, бесстыдная... маггловская ложь!
– Это неправда, – тем временем сказал Луций. – Один, – он покосился на Севера, – злой волшебник хотел убить их и тебя. Они попытались скрыться, однако он все равно нашел их и убил, – глаза мальчика в ужасе распахнулись, – но тебя почему-то убить не смог, а вместо этого погиб сам. К сожалению, родители твоих отца и матери погибли еще раньше, и тебя отдали твоей, – он скривился, – тетке.
Гарри не сводил остекленевшего взгляда со своей чашки, и было видно, что он отчаянно старается не заплакать. Притихший Драко не смел пошевельнуться.
– Люк, Сев, – вполголоса сказала Нарцисса, вставая, – оставьте нас ненадолго?
Мужчины молча поднялись из-за стола, Луций поманил Драко за собой – тот повиновался без единого звука, и все трое покинули беседку. Гарри по-прежнему сидел неподвижно, разглядывая изящные серебряные лилии на ободке чашки.
– Гарри, детка, иди ко мне, – Нарцисса осторожно взяла мальчика на руки и села вместе с ним в кресло. Гарри уткнулся лицом в ее мантию, и его плечи мелко-мелко затряслись – он все еще пытался сдерживать слезы. – Все будет хорошо, вот увидишь, малыш... – она прижала его к себе и поцеловала в кисточку на макушке.
Не в силах больше держать себя в руках, он расплакался – в первый раз за целый год. Казалось, все напряжение, неуверенность и страхи, накопившиеся за это время, вплеснулись теперь без остатка, и он никак не мог остановиться. Нарцисса долго сидела, поглаживая мальчика по спине, пока он тихо всхлипывал в ее объятиях.
* * *
– Пап, а разве мужчины плачут? – неуверенно спросил Драко, когда они втроем прогуливались по липовой аллее.
– Вопреки обывательскому мнению, в этом отношении мужская физиология ничуть не отличается от женской, – проворчал Север – впрочем, так, что его слышал только Луций.
– Всякое бывает, – задумчиво отозвался Луций, потом остановился и внимательно посмотрел на сына. – Все зависит от обстоятельств.
– В каком смысле? – не понял Драко.
– Плакать само по себе не хорошо и не дурно, – пояснил Луций. – Однако когда человек плачет, он показывает свою слабость, а твоя слабость – это всегда оружие противника. Что из этого следует?
– Нельзя плакать при тех, кому не доверяешь, – уверенно ответил мальчик, подумав немного.
– Именно.
Драко задумался.
– А кому ты доверяешь, пап? – спросил он чуть погодя.
Север неожиданно для себя понял, что ждет ответа, едва ли не затаив дыхание, – хотя и знал, что Луций вряд ли будет откровенен.
– Маме, – уверенно ответил Луций. – И Северу. И вам с Гарри – когда подрастете немного.
Вопреки доводам рассудка, Север весь вечер размышлял, можно ли верить Луцию. И что из этого следует. С уверенностью он знал одно: об этом разговоре он Альбу не расскажет.
------------------------
[1] Это партия из «Алисы в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла.
[2] «La Sorcière Moderne» – «Современная ведьма» (франц.).
Глава 8. Чистота крови
октябрь 1987 года
Самайн – или, как его стали называть в последнее время под маггловским влиянием, Хэллоуин – в Малфой-мэноре последние пару лет отмечали шумно. Когда Север доложил Альбу, что в этом году там ожидаются не только Паркинсоны и Буллстроды, но и Забини, и Нотты, директор, как и следовало ожидать, настоятельно порекомендовал Северу появиться там, по какому поводу освободил его от дежурства на школьном балу. Север решил, что, в конечном счете, из двух зол ему таки досталось меньшее, и согласился почти с радостью.
Однако бал у Малфоев непременно означал традиционный маскарад, и если роль надзирателя на хогвартских торжествах освобождала его от участия в такого рода глупостях, то появление на светском вечере требовало костюма. Несколько дней поломав голову, Север плюнул на попытки выдумать что-нибудь оригинальное и обзавелся костюмом Дракулы, решив, что из школьных сплетен надо извлекать хоть какую-нибудь пользу.
Вечером тридцать первого он, ругательски ругаясь и страшно опаздывая, пронесся по хогвартским коридорам в вышеупомянутом костюме, до колик пугая нервных первокурсников, домчался до границ антиаппарационного барьера и поспешно перенесся к главным воротам Малфой-мэнора.
Солнце уже село, но в темном парке были развешаны десятки фонариков в виде тыкв, черепов и прочих подобающих в канун Самайна предметов. Окна особняка сияли в сумерках теплым тыквенно-желтым светом. Было довольно тепло – для конца октября, конечно, – и многие из приглашенных прогуливались по саду. На одной из аллей в круге оранжевого света под большой тыквой Север заметил компанию спорящих о чем-то детей. Стараясь держаться в тени, он незаметно подошел ближе.
– Нас шестеро, как раз две команды. В одной я, Милли и Забини. В другой Гарри, Панси и Нотт, – безапелляционным тоном заявил стоявший к нему спиной светловолосый эльф с луком за плечами, и Север тут же узнал Драко.
– А почему я с ним? – возмутился незнакомый темноволосый мальчик в костюме тореро.
– Да какая тебе разница, Тео, – примирительно сказала высокая, коренастая, черноволосая девочка, одетая шотландской бааван ши, – очевидно, дочка Буллстродов. Она нетерпеливо тряхнула головой, и вплетенные в ее распущенные волосы колокольчики нежно зазвенели. – Давайте уже играть, а то ужин скоро.
– А капитаны кто? – спросил молчавший до сих пор Гарри, тоже в зеленом облачении лесного эльфа.
– Ты и Драко, конечно, – ответила вторая девочка – судя по голосу, Панси. Наряд японской горной ведьмы странно сочетался с ее пшеничного цвета волосами.
– А почему он?! – крикнул Тео. – Почему не я?
– Потому что он мой брат, Нотт, – ледяным тоном отрезал Драко, в точности копируя своего отца.
– Дрэй, мне все равно, – примирительно произнес Гарри.
– Давайте не будем ссориться, – поддержал его молчавший все это время четвертый мальчик, светло-русый и кареглазый, в доспехах рыцаря Круглого Стола.
– Заткнись, Забини, – огрызнулся Тео Нотт. – Я не хочу подчиняться какому-то грязнокровке, и плевал я на его шрам на лбу!
Блэйз Забини тихо ахнул, девочки хором взвизгнули. Гарри вопросительно посмотрел на брата, Драко молча сжал кулаки. Север решил, что пора вмешаться.
– Что здесь происходит? – строго спросил он, выходя из тени в круг света.
– Север! Дядя Сев! – Гарри и Драко, как по команде, обернулись к нему, не скрывая своей радости.
– Добрый вечер, – поздоровался Север. – Что у вас тут такое?
– Добрый вечер, сэр, – Панси сделала реверанс, что в кимоно смотрелось диковато. – Мы хотели играть в воры-и-авроры, но мальчишки, – она презрительно фыркнула и повела плечиком, – все время ссорятся. А Тео вообще обзывается.
– Ябеда, – пробормотал Блэйз себе под нос. Милли пихнула его локтем в бок.
– Спасибо, мисс Паркинсон, – кивнул Снейп. – Я слышал. Мистер Нотт, – холодно сказал он, повернувшись к Теодору, и тот вздрогнул, – я бы порекомендовал вам воздерживаться от подобных выражений в приличном обществе.
– Да, сэр, – мрачно сказал Нотт.
– Мальчики, – Север обернулся к Драко и Гарри, – мы еще поговорим, я надеюсь. Всем приятного вечера.
– Спасибо, сэр! – хором отозвались дети.
Уходя, он слышал, как они выясняют, какая команда будет водить первой. Как и в его детстве, аврорами не хотел быть никто.
* * *
– Север, наконец-то, – нетерпеливым возгласом встретила его на крыльце хозяйка дома. Ее распущенные волосы струились по спине, искусно имитируя спутанные пряди баньши-плакальщицы. Темные круги под глазами и иссиня-черная мантия делали ее лицо еще бледнее обычного.
«Не всякая женщина найдет смелость показаться в таком виде, даже в Самайн», – одобрительно усмехнулся Север про себя, а вслух сказал: – Рад тебя видеть, Цисси. Воистину, красивой женщине любой наряд к лицу. Надеюсь, выть ты все-таки не будешь?
– Непременно буду, – засмеялась Нарцисса. – Особенно если еще раз услышу от Агаты, какую миленькую мантию она вчера видела у мадам Малкин. Или если Паркинсоны снова начнут намекать, что Панси – замечательная пара для Драко.
– Не для Гарри? – Снейп приподнял бровь, не слишком старательно изображая удивление.
– Конечно нет, – Нарцисса понизила голос. – Во-первых, это было бы слишком открытое вмешательство в предполагаемые планы Люка – как они их понимают. Во-вторых... политика политикой, но они хотят чистокровного зятя.
Север кивнул. Одно дело – политический союз, и совсем другое – брак. Если первое в данном случае было проявлением должной гибкости и умения приспосабливаться, то второе явилось бы нарушением вековых семейных традиций. Луций, взяв Гарри в свой дом, и без того подошел вплотную к тонкой грани, разделяющей эти два понятия в слизеринском сознании. А вот, скажем, усынови он мальчишку...
– Сев? – его размышления прервал бодрый голос Луция. – Неужели твое сиятельство соизволило посетить наши скромные пенаты?
Хозяин Малфой-мэнора стоял за спиной жены, скрестив руки на груди. Поверх римской тоги на его плечи был небрежно наброшен ослепительно-белый плащ с кроваво-красным подбоем. Даже зная, что это всего лишь искусная иллюзия, Север не мог сдержать смешок при виде короткого ежика светлых волос: стрижка Луцию шла, но выглядел он все равно странно.
– Ты бы хоть шлем надел, прокуратор, – хмыкнул зельевар вместо приветствия, затем посерьезнел: – Послушай, я тут кое-что слышал...
– Давай пройдем в малую гостиную, – предложил Луций. – Цисси, развлечешь публику еще немного?
– Безусловно, – согласилась она. – Но не удивляйтесь, если я окончательно войду в роль и всех распугаю.
– Главное, чтобы Сев не начал кусать гостей, – отмахнулся Луций, – остальное они переживут.
Нарцисса ушла, а Луций и Север отправились в малую угловую гостиную, однако поговорить им не дали. Не успели они сесть, как в комнату вошел невысокий, широкоплечий, темноволосый мужчина в костюме испанского инквизитора семнадцатого века. Север не без труда узнал Тобиаса Нотта: последний раз он видел его без малого шесть лет назад, незадолго до исчезновения Волдеморта.
– Север, – сухо поздоровался Нотт, смерив его настороженным взглядом.
– Тобиас, – кивнул он, однако тот уже перестал обращать на него внимание.
– Луций, – Нотт повернулся к хозяину дома, – можно тебя на два слова? Мне бы хотелось побеседовать... наедине.
– Ты не обидишься? – Луций вопросительно посмотрел на Севера, и он еле заметно пожал плечами.
– Разумеется, нет.
– В мой кабинет, Тобиас, – вздохнул Луций, поднимаясь. – Там нас никто не потревожит.
* * *
Драко, то и дело поскальзываясь на дубовом паркете, бежал по коридору, проклиная дурацкие носатые кожаные туфли без каблуков. Он огляделся по сторонам, пытаясь придумать, куда ему деваться, и тут только понял, что оказался у отцовского кабинета. Чуть дальше по коридору находились двери, отделяющие гостевую часть особняка от личных покоев, а это означало, что деваться ему некуда – или вернуться назад, или прятаться здесь. Повернуть почти наверняка означало наткнуться на Гарри и проиграть. Он задумался было ненадолго, но тут до него донесся шум шагов: по коридору шли по меньшей мере два человека. Ближе, ближе... Выхода у Драко не было – он бросился в кабинет.
Скользкая круглая ручка проворачивалась во вспотевших ладонях, он лихорадочно дергал дверь, наконец она распахнулась, и он стремглав ринулся за широкий кожаный диван, благодаря всех уже известных ему богов, что догадался бросить в прихожей прилагавшийся к костюму лук.
Едва только он успел заползти за диван, как дверная ручка повернулась и внутрь вошел отец, а за ним – один из гостей, кажется, его звали Ноттом.
– Что-нибудь выпить? – не дожидаясь ответа, Луций распахнул верхние дверцы старинного книжного шкафа, где располагался бар. – Коньяк? Джин? Огневиски? Или что-нибудь помягче? Я лично предпочитаю коньяк.
Нотт опустился на диван, и старая кожа чуть скрипнула. Драко изо всех сил старался не шевелиться. Он уже понял, что влип по самые уши, и единственной его надеждой было не выдать себя до тех пор, пока взрослые не уйдут.
– С каких это пор ты пьешь что-то маггловское? – брезгливо поморщился Нотт. Драко замер, вглядываясь в громадный книжный шкаф с зеркальными дверцами: он не только слышал, но и видел практически все.
– Маги не придумали ничего лучше, – пожал плечами Луций. – Огневиски не по мне.
– А мне подойдет. Старое Огденское, если можно.
– Как пожелаешь, – Луций наполнил бокал и протянул гостю, затем налил себе коньяку. – Твое здоровье. Так что ты хотел мне сказать, Тобиас?
– Луций, – Нотт торопливо отпил глоток, – что ты затеял?
– О чем ты, Тоби? – в голосе Луция слышалось ленивое удивление. – Самайн есть Самайн... встреча старых друзей... это приятно, ты не находишь?
Нотт явно потерял терпение.
– Зачем тебе этот грязнокровный щенок, Луций?
– Право, ты меня удивляешь, – Луций отошел в сторону и прислонился к подоконнику, потягивая коньяк. – Кстати, теоретически он чистокровный... в первом поколении. У него оба родителя были магами, если ты не заметил, – он усмехнулся. – А зачем мне нужен Мальчик-Который-Выжил... – Луций тихо засмеялся, и Драко расслышал в голосе отца неприятные торжествующие нотки. Он не вполне понимал, что именно они говорят, и догадался только, что речь идет про Гарри. И это ему не нравилось.
– Как тебе это удалось, Луций? – шипящим тоном вопросил Нотт, привставая, и Драко снова услышал, как скрипнула диванная кожа. – Как тебе это удалось? Ты не потерял ничего... ни свободу, как Лестранжи, ни деньги, как Буллстроды, ни положение в обществе, как я или Эйвери...
– Ни жизнь, как Розье и Уилкс, – снисходительным тоном закончил Луций. – Вспомним кого-нибудь еще?
– Попомни мои слова, Луций, – прошипел Нотт с такой злобой, что Драко с трудом сдержал дрожь, – ты обожжешься. Ты сильно обожжешься...
– Ты мне угрожаешь, Тобиас? – процедил Луций. Драко никогда прежде не слышал у отца таких интонаций, холодных и безжалостных. – Ты, опустившийся мелкий чиновник, проматывающий последние воспоминания о семейном состоянии вслед за родителем? Не смеши меня. Тебе меня не утопить, если не хочешь потерять то, что осталось от твоей свободы, денег и репутации. К тому же, у тебя есть сын.
– У тебя тоже, – парировал Нотт, тяжело дыша, словно после быстрого бега. – Я знаю, что сейчас мне до тебя не добраться, но я подожду...
– Будь любезен, избавь меня от дешевого пафоса, – презрительно ответил Луций. – Тебе предлагали помощь, ты отказался.
– Принять твою помощь? И до самой смерти ходить у тебя в должниках, как эти два идиота, Крэбб с Гойлом? – голос Нотта дрожал от ярости. – Я тебе не мальчик на побегушках! Не моя вина...
– Довольно! – Луций прервал этот поток нетерпеливым жестом. – Я тебя выслушал и принял к сведению твои нелепые претензии. А теперь идем: у меня, как-никак, есть обязанности по отношению к другим гостям.
Они ушли.
Драко на всякий случай выждал минут пять, потом торопливо выполз из-за дивана, отряхнулся и с опаской выглянул в коридор. Там было пусто. Он неслышно выскользнул наружу, осторожно закрыл за собой дверь и заторопился к гостиной. Буквально за поворотом он наткнулся на Гарри и Панси.
– Ах вот ты где! – с негодованием воскликнула Панси. – Мы тебя уже обыскались!
– Сдаюсь, сдаюсь, – он махнул рукой.
– Конечно, сдаешься, – фыркнул Гарри. – Гонг уже был, все садятся за стол, нас мама за тобой послала.
Они заторопились в столовую, весело обсуждая праздничное меню, и за разговором Драко так никто и не спросил, где же он прятался.
* * *
До ужина переговорить с Луцием Северу так и не удалось. За столом же он оказался между Агатой Буллстрод и Алисией Паркинсон, и это была сущая пытка.
Агата не переставая сетовала на неженские замашки своей дочки: мол, небогатая невеста должна быть более мягкой и обходительной. «Невеста, как же, – фыркнул Север про себя. – Пигалице едва семь, куда ей об этом думать. Кроме того, если у девчонки такой независимый характер, как утверждает эта глупая корова, она вряд ли выйдет замуж по родительской указке». Однако он благоразумно промолчал, предпочтя слушать, кивать и качать головой в подходящие моменты. Уж чему научили его годы работы в Хогвартсе, так это обхождению с назойливыми мамашами.
Когда же поток жалоб миссис Буллстрод наконец иссяк, его вторая соседка поспешила поделиться своим мнением о нынешней моде и неоднократно намекнуть, как замечательно ладят между собой его крестник (Север с трудом удержался, чтобы не спросить, который именно) и ее старшенькая.
«И как Цисси их выносит? – тихо удивлялся Север. – С каждым годом я все больше понимаю, почему Люк женился именно на ней. Сестры Блэк единственные из тех, кто учился с нами в Слизерине, отличаются не только внешностью, но и интеллектом».
– Да-да, Алисия, – учтиво отозвался он, продолжая думать о своем, – Панси производит замечательное впечатление...
Наконец ужин кончился, а с ним и пытка. Мужчины перешли в курительную, женщины отправились укладывать детей спать, а Север с Луцием, улучив минуту, снова сбежали в угловую гостиную.
– Каким, интересно, образом тебе удалось жениться на единственной нормальной женщине в этом курятнике? – ворчливо поинтересовался Север, устало рухнув в кресло. – Они меня чуть с ума не свели.
– Уметь надо. А представляешь, каково их мужьям? – усмехнулся Луций в ответ. – Так что ты хотел мне сказать?
– Для начала – спросить. Что ты говорил детям о... чистоте крови?
– Пока ничего, – Луций нахмурился. – А почему ты спрашиваешь?
– Нотт-младший сегодня во время ссоры весьма резко выразился насчет происхождения Гарри.
Луций некуртуазно выругался сквозь зубы.
– Причем мне показалось, – продолжал Север, – что он с самого начала был настроен враждебно, хотя я могу, конечно, и заблуждаться.
– Яблоко от яблоньки... – угрюмо сказал Луций.
Север насторожился.
– Ах, да, ты же говорил с Ноттом-старшим, – кивнул он. – Ну, и что от тебя хотел наш бывший compagnon d'armes? [1]
Луций скривился.
– Я бы и сам хотел бы это знать. На мой взгляд, наш бывший compagnon d'armes в данный момент est un peu derangée. [2] По большей части он мне угрожал – пока абстрактно. Однако за ним придется приглядывать, а судя по тому, что ты говоришь, и за его сыном тоже... – задумчиво ответил он. – Кстати, кто будет учиться вместе с мальчиками, кроме его отпрыска? Паркинсон, Буллстрод, Забини... Pas mal, pas mal. [3] Кого еще из их чистокровных одногодков ты знаешь?
Север постарался вспомнить, о ком он знал и чьи фамилии видел в школьных ведомостях: большинство детей из чистокровных семейств были записаны в школу едва ли не с рождения...
– Ну, сыновья Крэбба и Гойла, это и без того ясно. Скорее всего, кто-нибудь из младших Уизли.
– Сколько ж их там всего? – пренебрежительно фыркнул Луций. – Пять? Шесть?
– Семь, – усмехнулся Север. – Шесть сыновей и дочь. И наверняка все до одного будут гриффиндорцами.
– C'est une folie, – неодобрительно покачал головой Луций. – Это все католические предрассудки Прюиттов, не иначе. Если верить отцу, еще не так давно Уизли не плодились как кролики и не были бедны как церковные мыши. Вот до чего доводит увлечение магглами. Право слово, Артур позорит своих предков. [4]
Север поспешил сменить тему. Он не любил магглов, а безумства Артура раздражали его неимоверно, но обсуждать их с Луцием ему хотелось еще меньше.
– Кто у нас там еще? – вздохнув, он поднял глаза к потолку. – Сирота Боунс, Сьюзен, если не ошибаюсь.
– Племянница Амелии? Заместительницы главы департамента безопасности? – глаза Луция на миг сверкнули сталью, словно случайный луч отразился в столовой ложке. – Разве она не полукровка?
– Насколько я помню, ее мать была магглорожденной ведьмой, – Север нахмурился. Он раз или два видел Мэри Боунс, урожденную Принс, на собраниях Ордена вместе с мужем Эдмундом, но это было давно. Эдмунд и Мэри были убиты всего через пару месяцев после гибели семьи его старшего брата Эдгара.
– К сожалению, – кивнул Луций. – Однако девочку воспитывала тетка... Хм, это может оказаться полезным. Еще кто-то из существенных фигур?
– Сын Лонгботтомов, – тихо ответил Север.
Оба надолго замолчали.
* * *
Вечером первого ноября, после того как разъехались все гости, а Север вернулся в Хогвартс, Драко и Гарри позвали в отцовский кабинет. Гарри немедленно сбросил туфли и забрался на диван с ногами. Драко осторожно присел на краешек: кабинет и диван неприятно напоминали ему о подслушанном разговоре. Луций, сидевший в кресле напротив, внимательно оглядел обоих мальчиков.
– Вы оба, – начал он, – наследники старинных и уважаемых магических семейств.
Гарри порозовел и спустил ноги с дивана. Драко гордо выпрямился, и Луций с трудом сдержал улыбку.
– Вы уже достаточно взрослые, – продолжал он, – чтобы начать учиться всему тому, что необходимо знать будущему главе рода. В частности, познакомиться с историей своей семьи.
Луций встал, отодвинул один из старинных шерстяных гобеленов – с усыпальницей Мерлина в яблоневом саду – и дважды легонько стукнул своей палочкой стену под ним. Часть стены отъехала в сторону, и за ней оказался шкаф с тяжелыми даже на вид рукописями в кожаных переплетах и деревянными ящичками – видимо, с пергаментными свитками. На верхней полке стояли книги поновее и понаряднее – в свежих бархатных переплетах с серебряными или золотыми уголками и застежками.
– Это, – Луций извлек с верхней полки два пухлых тома, зеленый и алый, – семейные хроники. Ваши личные копии.
Прежде чем взять протянутую ему алую с золотом книгу, Гарри нервно вытер вспотевшие ладони о штаны.
– Гарри, – укоризненно заметил Луций, – у тебя есть платок.
Гарри снова покраснел, вытащил из жилетного кармана батистовый платок, свежая белизна которого ясно свидетельствовала, что им не пользовались, и еще раз вытер ладони. Потом торопливо сунул платок обратно в карман и снова взялся за книгу.
Бархат переплета приятно шуршал под пальцами, на золоте отделки играли блики. Никаких надписей на обложке не было, только герб: золотой олень на зеленом щите. Щит держали два льва, а внизу на зеленой же ленте значился золотой девиз: Honor et virtus. [5]
Драко рядом, буквально не дыша, разглядывал свою книгу. На ее обложке тоже красовался герб: черный щит с взлетающим золотым драконом. Щит поддерживали две змеи, поднявшиеся в угрожающих позах, а опирался он на серебряную ленту со словами: Prudens dominabitur astris. [6]
Луций терпеливо ждал, пока мальчики налюбуются гербами. Наконец они стали сравнивать свои книги, и тут только Гарри заметил одну странную вещь.
– Пап? – спросил он, недоуменно нахмурясь. – А почему у меня книга тоньше почти вдвое? Разве род Малфоев настолько древнее?
– Нет, дело не в этом, – спокойно отвечал Луций. – Просто здесь изложена только история магических семейств, а твоя мать, Лили Эванс, была магглорожденной.
– Маг... что?
– Магглами мы называем тех, кто не владеет магией. У твоей матери родители были магглами, поэтому ее семьи в этой книге нет.
Гарри задумался.
– Тетя Петуния и дядя Вернон – магглы?
Луций кивнул, втайне чрезвычайно довольный таким поворотом беседы.
– Я не хочу иметь с ними ничего общего, – решительно заявил Гарри. – Только... – он замялся.
– Только что?
– Про Лили я тоже хочу знать, – Гарри опустил глаза. – Они мне никогда ничего не рассказывали, хотя тетя Петуния была ее сестра.
– Твоя тетка всю жизнь завидовала твоей матери, – пояснил Луций, – потому что не владела волшебной силой. И потому, что с первого приезда в Хогвартс твоя мать поняла, что ее дом здесь, в магическом мире. Лили Эванс, как утверждают, была очень способной ведьмой. Кстати, – добавил он, мысленно усмехнувшись, – твои родители учились на одном курсе с Севером. Расспроси его, он тебе расскажет.
– Обязательно спрошу, – обрадовался Гарри. – А у Драко, значит, рассказано и про мамину семью тоже?
– Ага, – Драко по очереди продемонстрировал ему оба форзаца своего тома, где располагались два генеалогических древа. – Смотри, тут Малфои, а тут Блэки.
Мальчики принялись водить пальцами по ветвям, разбирая имена и даты.
Драко, между тем, не отрывая взгляда от рисунка, слегка хмурился. Наконец он поднял голову и с сомнением посмотрел на отца.
– Это из-за этого Нотт обозвал Гарри?.. – он не договорил. Гарри, в свою очередь, оставил книгу и тоже вопросительно посмотрел на Луция.
– Да, – кивнул тот. – Но главным образом потому, Гарри, что он тебе завидует. Его отец придает большое значение чистоте крови, потому что больше ему похвастать нечем. А ты, несмотря на свое происхождение, уже сейчас талантлив, довольно богат и, я уверен, многого добьешься, когда вырастешь.
Гарри только сумрачно кивнул в ответ, задумчиво водя пальцем по выпуклым линиям герба. Луций вздохнул.
– Драко, не мог бы ты оставить нас ненадолго?
Драко молча встал, странно недетским жестом сжал пальцами плечо Гарри и, не сказав ни слова, вышел из кабинета.
Луций пересел на диван.
– Расскажи мне, о чем ты сейчас думаешь.
Гарри пожал плечами, продолжая разглядывать ковер.
Луций стиснул зубы. Гадес бы побрал этого Нотта и его отпрыска! Ни он сам, ни Гарри, очевидно, не были готовы к этому разговору. Но отступать было некуда.
– Гарри, – твердо сказал он, положив руки мальчику на плечи и развернув его к себе лицом, – я тобой очень горжусь.
Гарри просиял, и Луций неожиданно всерьез обрадовался этой маленькой победе.
– Происхождение не имеет значения, – убежденно солгал он. – Главное – что ты собой представляешь. Твои навыки и твои способности. В этом мире выживают сильные, а ты умный и сильный мальчик.
Гарри уткнулся лбом ему в грудь, и Луций осторожно взъерошил и без того лохматую макушку.
– Ты будешь выдающимся волшебником, я уверен, – пробормотал он.
--------------------
[1] Compagnon d'armes – товарищ по оружию (франц).
[2] Est un peu derangée – несколько не в себе (франц).
[3] Pas mal, pas mal – Недурно, недурно (франц).
[4] C'est une folie – Это безумие (франц).
[5] Honor et virtus – Честь и доблесть (лат). Золото (ор) в геральдике – символ богатства, справедливости и великодушия, зелень (верт) – надежды, радости и изобилия, верности в любви. Олень – воин, перед которым бежит неприятель. Лев – символ власти, великодушия и отваги.
[6] Prudens dominabitur astris – Искусный будет властвовать над звездами (лат). Это вариация на тему латинской поговорки Sapiens dominabitur astris – «Мудрый будет властвовать над звездами». Проблема в том, что слово prudens плохо переводится на русский: оно означает одновременно «искусный, ловкий, хитрый, предусмотрительный, рассудительный». В общем, весьма Малфоям подходит. Черный цвет (траур) – символ предусмотрительности и осторожности. Дракон – власти, могущества и силы. Змея – символ мудрости и коварства.
Глава 9. Фамильные альбомы
ноябрь 1987
Однажды вечером, спустя примерно неделю после злополучного Самайна Луций расположился в библиотеке на одном из диванов с томиком Бодлера в руках и вдумчиво наслаждался шедевром французской поэзии. Несмотря на пресловутое магглоненавистничество, большинство аристократов магической Британии с удовольствием читали маггловскую литературу – правда, в основном ту, что была написана по меньшей мере сотню лет назад. Когда-то давным-давно пятнадцатилетний Север заметил у старшего товарища томик не то Гюго, не то Готье и поинтересовался, как же это сочетается с политикой Темного Лорда. Луций, пожав плечами, ответил: «Кто же виноват, что наш Лорд не получил классического образования?»
Красавица, чей рот подобен землянике,
Как на огне змея, виясь, являла в лике
Страсть, лившую слова... [1]
Дверь распахнулась, и в комнату влетел взбудораженный Север – развевавшаяся за его спиной мантия реяла на высоте чуть ли не ярда от пола.
– Луций! – взревел он не своим голосом. – Ты что, совсем сдурел?
Луций поднял голову, с интересом посмотрел на приятеля и отложил книгу.
– Во-первых, – спокойно заметил он, – не кричи. Во-вторых, нет, я пока нахожусь в здравом уме и твердой памяти. В-третьих, сядь, пожалуйста, и объясни, в чем дело.
Север, раздраженно фыркнув, рухнул в кресло напротив.
– Это ты надоумил Гарри спросить у меня о своих родителях? – прошипел он.
– Я, – кивнул Луций. – Я знаю, что ты Мародеров терпеть не мог, но к кому мальчику еще обратиться? Не с Дамблдором же ребенка знакомить! Я их и видел-то всего несколько раз, да и то больше потому, что был старостой школы на последнем курсе.
– Луций, – Север говорил тихо, но с большим – и явно недобрым – чувством, – я их не просто терпеть не мог. Я их не-на-ви-дел! Кроме, разве что, Люпина – он меня просто невыносимо раздражал. А теперь ты хочешь, чтобы я рассказывал мальчишке, какой у него был замечательный отец?
– Сев, – вздохнул Луций, – ненависть к мертвым – это нерационально. Поттеры и Петтигрю давно в могиле, Блэк в Азкабане. Люпин, как я понимаю, прозябает неизвестно где. Ты только зря треплешь себе нервы. Никакая глупая школьная вражда этого не стоит.
– Глупая школьная вражда?! – у Севера сорвался голос, он вскочил и нервно принялся ходить туда-сюда. – Люк, я об этом никогда никому не говорил... Помнишь, на пятом курсе я писал тебе и просил прислать компоненты для нашей версии зелья Сна-Без-Снов?
– Помню, – кивнул Луций. – Ты жаловался на кошмары, но так и не признался, отчего они.
– Люк, – Север пристально посмотрел на друга, – Блэк тогда меня чуть не убил, доброй гриффиндорской шутки ради. Мою шкуру тогда спас Поттер, у которого в последний момент случился острый приступ совестливости. И это только один эпизод, хотя, пожалуй, самый опасный.
– Почему ты никому не сказал? – нахмурился было Луций, но тут же понимающе кивнул: – Ах, ну конечно. Дамблдор взял с тебя слово сохранить тайну, и ты, со своей возмутительной честностью, это слово сдержал. Так о чем именно ты обещал молчать?
Север молча разглядывал каминную решетку, обнимая себя руками за плечи.
– Полно тебе, – заметил Луций, – они мертвы... или все равно что мертвы, какой смысл теперь их покрывать? Разве что... Люпин тоже был в этом замешан?
Север все так же молчал и смотрел в пламя.
Луций щелкнул пальцами, вызвав домового эльфа.
– Глинтвейн на двоих, – приказал он. Домовик кивнул и исчез. – Та-ак... – задумчиво продолжал Луций, – кажется мне, было с именем Люпина связано что-то такое... странные какие-то слухи... Нет, не могу вспомнить, – покачал он головой, – слишком тихий был мальчишка. Никогда ни во что не вмешивался.
Север, который по-прежнему неподвижно стоял посреди комнаты, издал какой-то странный сдавленный звук, не то всхлип, не то смешок.
– Это точно, – глухо отозвался он, – Люпин не любил ни во что вмешиваться.
Эльф снова появился в комнате – с подносом, на котором стояли две кружки, от которых шел ароматный пар. Оставив их на столике, эльф с легким хлопком исчез.
Луций поднялся, взял Севера за плечи и силой усадил в кресло, сунул ему в руки кружку, потом взял свою и снова сел на диван.
– Рассказывай, – негромко, но твердо велел он. – Я ведь все равно докопаюсь, ты меня знаешь. Если ты опасаешься Дамблдора, я могу тебе пообещать, что не использую эту информацию, не посоветовавшись с тобой.
На лице Снейпа несколько минут отражалась явная внутренняя борьба, но потом он все-таки сдался.
– Ну хорошо, – вполголоса начал он, как-то весь ссутулившись, и подул на горячее вино, прежде чем отпить. – Но учти, из живых людей об этом, кроме меня, знают только Дамблдор и Помфри. Ну и Блэк, но он, как ты верно заметил, в Азкабане. Так что если ты проболтаешься, Дамблдор будет абсолютно точно уверен, что это я тебе сказал.
– Я уже понял, – Луций, в свою очередь, попробовал пряное, пахнущее корицей и душистым перцем вино.
– Люпин – оборотень, – вздохнув, сообщил Север. Луций кивнул, показывая, что слушает, и продолжал вопросительно смотреть на него. Зельевар торопливо заговорил, точно боялся, что если остановится, то не сможет себя заставить снова открыть рот: – В полнолуние они прятали его в Визжащей Хижине. Естественно, он пропадал каждый месяц, по школе в конце концов и в самом деле начали ходить разные слухи. Я заинтересовался – мы к пятому курсу уже давно враждовали, и я активно искал что-нибудь, их компрометирующее.
– Скажи лучше, что не мог сдержать любопытство, – чуть усмехнулся Луций.
Снейп скривился, но возражать не стал.
– Однажды я подсмотрел, как Помфри ведет Люпина в Визжащую Хижину. Вероятно, Блэк заметил меня, потому что накануне следующего полнолуния как-то невзначай заметил: мол, стоит только ткнуть палкой в нарост на стволе Дракучей Ивы – и я узнаю, куда исчезает Люпин.
– И ты туда полез?!
– Необязательно напоминать мне, каким я был идиотом, – поморщился Север. – Самонадеянным идиотом, потому что я был уверен, что нет такой гриффиндорской шутки, с которой я не могу справиться. Как выяснилось, встреча с оборотнем мне не по зубам.
Луций невольно содрогнулся.
– К счастью, я пришел туда рано, Люпин только начал превращаться. Увидев ЭТО, я просто-напросто оцепенел. В последнюю минуту, как и полагается благородному герою, явился Поттер – по-видимому, Блэк не удержался и похвастался ему своей чудесной выдумкой – и выволок меня оттуда. Я провалялся у Помфри весь следующий день – у меня был шок. А вечером меня вызвали к Дамблдору и мягко объяснили, что Люпин был в той же степени жертвой блэковского кретинизма, что и я, а посему дело нельзя предавать огласке и исключать никого не будут. Блэк отделался месячным взысканием у Филча. Одна радость – вопреки всему, Поттеру не дали никаких баллов за его «подвиг», потому что иначе их пришлось бы объяснять, – фыркнул Север.
– Милая история.
– Уж куда милее, – буркнул Север.
– Пожалуй, меня не удивляет теперь, почему ты присоединился к Лорду, – небрежно заметил Луций. – Меня скорее удивляет, почему потом ты все-таки переметнулся к Дамблдору.
Север, который только что поднес к губам кружку, поперхнулся и закашлялся, едва не залив колени глинтвейном.
– С чего... ты... взял? – наконец удалось выдавить ему.
– Сев, не глупи, – спокойно отозвался Луций. – Мы встретились в семьдесят первом, а к Дамблдору ты пришел осенью восьмидесятого. К тому моменту бы были знакомы девять лет! И пусть, пока ты учился в школе, мы в основном виделись урывками, я все равно знал тебя как облупленного. Неужели ты всерьез думал, что я ничего не замечу?
Север поставил кружку на поднос и со стоном вцепился пальцами в волосы.
– Прекрати, – Луций слегка поморщился. – Тоже мне трагедия. Ну, я знал. И что с того? Если бы дело обернулось худо для тебя, я, возможно, сумел бы тебя вытащить. Если бы туго пришлось мне, смею надеяться, я сумел бы использовать это знание, чтобы спасти свою шкуру от министерства, но этого, слава Мерлину, не понадобилось. И вообще, это все история. Милый семейный анекдот, не более того. А теперь давай-ка вернемся к главному. Что ты сказал Гарри?
Север вздохнул – уже в который раз за вечер.
– Если коротко, то я сбежал, – в его голосе явственно слышалось отвращение к себе. – Сказал, что не могу разговаривать прямо сейчас, сослался на дела и сдуру пообещал принести какие-то колдографии. Где я их возьму? – пожаловался он.
– А Дамблдор тебе на что? – Луций хмыкнул. – Стоит тебе сказать, что Гарри хочет знать что-нибудь про своих родителей, и старик завалит тебя снимками. В крайнем случае, разорит школьные архивы.
– Ну хорошо, – Север рассеянно потер висок, дотянулся до кружки и сделал еще глоток, – а что мне сказать Гарри?
– По возможности правду, – спокойно ответил Луций. – Я не хочу, чтобы то, что он услышит потом от Дамблдора или еще кого-нибудь из ваших, – он чуть усмехнулся, – противоречило тому, что он узнает от меня или от тебя. Лучше всего вообще не вдаваться в подробности. Есть, в конце концов, масса фактов о чете Поттеров, которые и без того всем известны. Ими и поделишься, только с чуть более личной точки зрения, чем «Ежедневный пророк». Поттер и Эванс учились в Гриффиндоре. Поттер – потомок старинного магического семейства, красивый, богатый, популярный, блестящий ловец, любимец девушек. Эванс – талантливая магглорожденная студентка, обаятельная, красивая, влюбленная в своего принца...
Север фыркнул.
– Да она не выносила Поттера до шестого или седьмого курса. Это он за ней увивался, начиная с пятого. А Лили считала его самовлюбленным заносчивым болваном – совершенно справедливо, надо считать. Она мне как-то сказала...
– Лили? – переспросил Луций, приподняв бровь. – Тебе? Ай, Север, нехорошо скрывать от друзей такие вещи...
– Ничего подобного! – Север отчего-то покраснел. – Я не виноват, что из всего нашего курса единственным человеком, с кем можно было поговорить о зельях, оказалась магглорожденная гриффиндорка!
– Разумеется, – кивнул Луций, но в его глазах мерцала неприкрытая насмешка. – Теперь я понимаю, почему ты так не любил По...
– Луций! – вспылил Север. Взяв себя в руки, он ледяным тоном добавил: – Я не был влюблен в Лили Эванс, я просто считал, что даже она не заслужила такого идиота в качестве мужа. И я буду тебе крайне благодарен, если ты оставишь эту тему.
– Кстати об идиотах, – задумчиво сказал Луций. – Тебе никогда не казалась странной вся эта история с предательством и арестом Блэка? Если это был он, почему ни я, ни, насколько я понимаю, ты никогда не видели его на наших... ассамблеях?
– В этом все и дело, – вздохнул Север. – Раз ты все равно догадался... – он поднял голову и взглянул Луцию в глаза. – Мы знали, что среди нас есть предатель. Не знали кто. Мне... не удалось выяснить. На сей раз Лорд оказался слишком осторожен...
– Зато когда случилось то, что случилось, у вас были все основания поверить, что это Блэк, – закончил Луций. – Ясно. В любом случае, Гарри об этом в ближайшие лет десять знать не следует. Расскажи ему пока самое простое. Уроки, квиддич, гриффиндорские шалости... и слизеринские контратаки, – он усмехнулся. – Когда ты спустил на Поттера змею? На третьем курсе?
– На втором, – мечтательно улыбнулся Север. – Шикарная получилась Serpensortia. Макгонагалл чуть удар не хватил, а я получил две недели взысканий, но это того стоило.
– Вот видишь? Тебе очень даже есть что поведать Гарри. Да и Драко с удовольствием послушает.
– Если ты такой умный, – проворчал Север, – скажи, что мне Альбу поведать. Он из меня душу вынет, стоит ему услышать обо всем этом.