Семейный паноптикум Малфоев, глава 5

[meriadok]

Ну вот, 4 месяца уже лучше полугода! )))
И глава не влезла в 50К знаков, ауч. Немножко 8-мартовская (нечаянно), потому что почти вся получилась про девочек
Кидайтесь тапками, пожалуйста, потому что без беты, а глаз у меня уже замылился, я ее замусолила...

Глава 5. О силе притяжения

Глава 5. О силе притяжения
Присутствие в школе Локхарта быстро стало одним из факторов, которые требовалось постоянно принимать в расчет. Этот златокудрый идиот явно не утруждал себя подготовкой к стремительно приближающемуся учебному году, а потому бесцельно слонялся по всему замку и выскакивал на коллег из-за угла, точно чертик из коробочки, в самый неподходящий момент. Он учил Спраут пересаживать критскую душицу, Минерву — правильно превращаться в кошку, а Флитвика — тонкостям дуэльного этикета. Он приставал к Синистре с предложением составить для нее гороскоп (почему-то он считал, что именно этим занимается астрономия), при этом нещадно путаясь в зодиакальных созвездиях и временах года. От вздора, который он нес касательно детских болезней, у мадам Помфри начинал дергаться глаз. Хагрид, несмотря на все свое добродушие, перестал обедать в Большом зале. Даже Трелони, даром что сама постоянно сочиняла предсказания на ходу, шарахалась от Локхарта в коридорах, когда он брался рассуждать о влиянии сортов кофейной гущи на точность прорицаний. Только Вектор меланхолично сносила его попытки поговорить о нумерологии — скорее всего, потому, что последние три дня она на ходу читала новую большую работу об особенностях расчета магического ожидания для некоторых дельта-непостоянных и попросту не слышала ни слова из той ахинеи, которую нес этот бездельник.
Сам Север, промаявшись пару дней, заколдовал вход в слизеринскую часть подземелий так, чтобы свежеиспеченный преподаватель ЗОТИ не мог туда продвинуться дальше главного коридора: стоило Локхарту пройти с десяток шагов, как его начинали одолевать головная боль, тошнота и удушье, так что он поспешно удалялся восвояси. К сожалению, торчать целыми днями внизу Север не мог, но таким образом он обеспечил себе хотя бы возможность спокойно работать, а также завтракать или ужинать в безопасности собственных комнат.
В пятницу двадцать первого августа, впрочем, он получил неожиданное предложение от Альба поужинать и поговорить в директорском кабинете. Отказываться ему в любом случае не пришло бы в голову, но после нескольких дней вечернего затворничества возможность побеседовать за едой с вменяемым собеседником казалась весьма привлекательной. Кроме того, в глазах Альба мелькали лукавые огоньки, обещавшие нечто весьма и весьма интересное.
Покончив с бараниной, горошком и ягодным пудингом, они перешли к чаю. Блеск в глазах старого мага уже напоминал рождественские фейерверки, и Север решил доставить Альбу удовольствие, проявив должное нетерпение.
— Ну? — сказал он, откинувшись в кресле и для пущего эффекта приподняв бровь.
— Что «ну»?
— Альб, — с укором сказал Север, — вы же сейчас лопнете. Выкладывайте, что у нас случилось.
— Не у нас, а у вас, — с очень довольным видом заявил Альб.
— У меня? — удивился Север.
— Почти. Если точнее, то у Луция.
— Не может быть, — безапелляционно заявил Север, который был совершенно уверен, что, случись у Луция нечто серьезное, он бы уже об этом знал. — У Луция все в полном порядке.
— А я и не утверждал обратного, — парировал Альб.
Некоторое время они молча глядели друг на друга. Наконец Север решил, что достаточно продержался, чтобы капитуляция не выглядела поражением, а тянуть дальше было уже попросту нелепо.
— Хорошо. Сдаюсь, — сказал он. — Что именно случилось у Луция?
— Обыск у него случился. Вчера ночью, — сообщил Альб, не сводя с Севера внимательного взгляда.
— Обыск? — Север постарался изумиться как можно натуральнее. — С какой стати?
Альб пожал плечами.
— По-видимому, кто-то сочинил очередной донос, достаточно убедительный, чтобы в министерстве не могли его проигнорировать. Чего я не понимаю, так это как вы узнали обо всем заранее.
— Альб, — вздохнул Север, — выражайтесь, пожалуйста, яснее. Кто и о чем узнал? Я ничего не понимаю.
Директор весело посмотрел на него.
— Ну передо мной-то можешь не разыгрывать спектакля, — сказал он. — Ко мне с утра приходили Артур с Аластором, Аластор даже оставил мне воспоминания в думосбросе. Я очень давно так не смеялся. Хочешь поглядеть?
— Возможно, и хочу, — осторожно сказал Север. — А много там?
— Прилично, — усмехнулся Альб. — Луций их почти шесть часов промучил, так что все целиком я пока смотреть не стал. Да и тебе, думаю, твой друг потом сам все покажет, если попросишь. Пожалуй, лучше я тебе покажу, как Аластор мне об этом рассказывал.
Директор извлек из недр низкого шкафчика тяжелый каменный думосброс и водрузил его на стол, потом прикоснулся палочкой к виску и вытянул несколько длинных серебряных нитей, аккуратно улегшихся на дно его чаши.
— Пожалуйста, — он сделал приглашающий жест рукой. — Наслаждайся.
— А вы сами не хотите? — удивился Север.
— Прости, мой мальчик, но я уже больше не могу смеяться, — в глазах Альба снова заплясали огоньки. — Это исключительно для твоего удовольствия.
Вздохнув, Север наклонился и погрузился в его воспоминания.
Директорский кабинет, в котором он оказался, заливали яркие утренние лучи. Судя по теням — было очень рано, однако Альб уже сидел за своим рабочим столом, пил чай и изучал какие-то заметки на нескольких листах пергамента, когда камин полыхнул зеленью, и из него вышли сперва Аластор Хмури, а затем Артур Уизли. Вид у обоих был откровенно измученный.
— Я вам, Альб, этого никогда не прощу, — буркнул Аластор, садясь напротив Альба и раздраженно отодвигая от себя ворох исписанных свитков. — Зачем вы меня туда отправили? Давненько я так бездарно не тратил время. И результат предсказуемый: я не выспался и теперь минимум еще сутки буду совершенно не пригоден к нормальной работе. Нет ничего хуже, чем несколько часов кряду изображать бурную деятельность, а от всей этой малфойской родовой магии у меня еще и голова болит. А что они нам припасли! У меня слов нет. Детские игрушки, говорящий шарф и плюющийся носками тостер! Надо мной очень, очень давно так не измывались. Нет, вы мне скажите, Альб, зачем вам это понадобилось?!
Артур, который в начале этой речи как раз добрел до кресла и опустился туда — на вид он был совсем без сил — теперь от удивления даже выпрямился и озадаченно переводил взгляд с одного на другого.
— Что вы имеете в виду, Аластор? — спросил он, хмурясь.
— А то, — буркнул тот. — Очевидно же, что там ничего не было и не будет. Артур, вы же знаете: туда Шеклболт ходит, как к себе домой. Ну, может, и не совсем, но заявляется время от времени. Там не может ничего быть. Малфой тот еще мерзавец, но он не сумасшедший. В доме, где живет Гарри Поттер, не будет ничего хоть сколько-нибудь более сомнительного, чем тщательно одобренная министерством темномагическая литература. А самое сомнительное они, конечно же, хранят в «Гринготтсе», куда нам хода нет. Да что там, признаться, самое сомнительное я и сам дома не держу, — он хмыкнул и принял из рук директора чашку с чаем. — Спасибо, Альб. В общем, пустая трата времени. Могли бы и без меня обойтись. Подумаешь, сходил бы туда кто-нибудь попроще. Может, парочку антикварных ваз разбил бы им невзначай. Тоже польза.
Теперь Артур уставился на Альба.
— Я ничего не понимаю, — признался он. — Не то чтобы я так уж стремился там что-нибудь обнаружить, но все предыдущие э-э… уведомления были довольно точны. И если вы заранее знали… Нет, постойте, я не то спрашиваю, — он устало потер лоб. — Почему Аластор говорит, что это вы его туда отправили? Разве это не дело аврората?
Северу тоже хотелось это знать. Еще больше ему хотелось знать, куда подевалась общеизвестная манера Аластора Хмури подозрительно озираться по сторонам, вращать своим магическим глазом и другими способами демонстрировать патологическое недоверие ко всему живому.
— Простите, Артур, — сказал Альб. — Боюсь, я немного воспользовался ситуацией, чтобы несколько… скорректировать ее в нужную нам сторону. Видите ли, в последнее время о Малфоях стали слишком много говорить в министерстве. Причем не слишком хорошо, хотя и шепотом.
— Я знаю, — сказал Артур, по-прежнему хмурясь. — Но почему Аластор так уверен, что эти слухи пусты? И что именно вы хотели скорректировать?
Альб слегка вздохнул. Север прекрасно понимал почему: он и сам ужасно не любил объяснять свои действия и разглашать информацию без особой необходимости. Просто из принципа. Однако сейчас явно был неподходящий момент для таинственности. Кроме того, теперь он понимал, почему Альб предложил ему посмотреть воспоминания: директору явно не хотелось дважды повторять одно и то же.
— Артур, — наконец сказал Альб очень серьезно, — за последний год я регулярно имел дело с Луцием Малфоем и совершенно уверен, что попытка скомпрометировать его как опекуна Гарри Поттера приведет к катастрофическим последствиям. В первую очередь именно для нас. И именно этого сейчас добиваются какие-то неизвестные нам лица, распуская о Малфоях странные слухи. Аластор прав: все, кто в курсе дела, не сомневаются, что ни о какой явно антимаггловской деятельности Малфоев не может быть и речи. Но публике это нужно доказать. Поэтому, как только я понял, к чему идет дело, я сразу попросил Амелию и Кингсли устроить все так, чтобы в случае доноса на Луция — а я не сомневался, что он поступит, — к результатам проверки никто не мог придраться. Как к Луцию относится Аластор, да и вы сами, Артур, в министерстве прекрасно известно. Уж кого нельзя заподозрить в симпатиях к консервативным семействам, так это вас.
— А Доулиш и родную бабку арестовал бы, найдись у нее хоть что-то подозрительное, — хмыкнул Аластор. — Все верно, идеальная команда честных дураков… то есть, извините, борцов с беззаконием. Но издеваться-то зачем?
Альб виновато развел руками, хотя выражение его лица можно было назвать как угодно, только не смущенным.
— Простите, — удрученно сказал он, — тостера я не предусмотрел.
Аластор сдался и захохотал. Альб тоже рассмеялся, и даже Северу нелегко было удержаться. Пожалуй, подумал он, надо будет потребовать с Люка если не воспоминания, то хотя бы подробный рассказ обо всем этом безобразии.
Бедняга Артур жалобно возразил, хотя было видно, что он и сам не верит в то, что говорит:
— Но если их предупредили, такая утечка может быть опасной…
— Брось, — сказал Аластор. — Ясное дело, у Малфоя полно своих людей в министерстве. Наверняка даже в аврорате есть, и я не Шеклболта имею в виду. Какая-нибудь добрая душа сообщила ему о слухах, а догадаться, что будет дальше, было нетрудно. Ладно, Альб, буду считать, что за вами маленький должок. — Он опустошил чашку и поставил ее на стол. — Еще лучше, если вы сумеете уговорить мадам Малфой время от времени оказывать нам маленькие магические услуги. Судя по тому, что нам сегодня ночью демонстрировали, у нее исключительный талант к чарам, помимо всего прочего. Такие чудесные вещички там попадались — я обзавидовался. Явно ее рук дело. Луций — боевой маг, подобные тонкости не его конек. В общем, с вас причитается, а я пошел спать. До встречи, Артур.
И он исчез в камине. Север озадаченно покачал головой: похоже было, что знаменитая паранойя Аластора — по крайней мере отчасти — результат регулярно разыгрываемого спектакля. Это была весьма ценная и явно тщательно скрываемая информация. Удивительно, что Альб решил ею поделиться. Интересно, почему сейчас?
Артур тем временем тоже допил свой чай, но не отставил чашку, а принялся задумчиво разглядывать оставшиеся на дне чаинки.
— Интересная история получается, — медленно сказал он Альбу. — Я, в общем, тоже собирался вам сказать, что после этой ночи переменил свое мнение относительно Луция. Или… скажем так, готов переменить. Но, боюсь, в этом очень мало логики и очень много личных впечатлений.
— Артур, — Альб снова был очень серьезен, — вы же знаете, насколько я ценю ваши личные впечатления. В отличие от меня, вы в подобных материях крайне редко ошибаетесь.
— Понимаете, — сказал Артур Уизли, — есть масса неприятных Луцию вещей, на которые он мог бы пойти ради достижения цели, если эта цель достаточно для него важна. Даже, наверное, терпеть общество магглов и магглорожденной ведьмы, если это улучшает его имидж и укрепляет доверие Гарри. Хотя и это кажется почти невероятным. Но тот Луций, которого я помню, никогда не стал бы тратить свое время на такую ерунду, как заколдовывание тостеров.
— Понимаю, — с улыбкой кивнул Альб.
— Больше того, ему бы даже не пришло это в голову, — продолжал Артур. — А сегодня ночью я видел человека, который получал совершенно искреннее удовольствие, подсовывая нам летающие прищепки и говорящие игрушки, причем из чистого озорства. Думаю, он наверняка еще преподнесет немало неприятных сюрпризов, потому что Луций всегда будет в первую очередь добиваться выгоды для себя и своего круга. Но если Вы-Знаете-Кто вернется, вряд ли Луций его поддержит.
Надо же! Север с иронией подумал, что даже не знает, чему больше поражаться — летающим прищепкам (кто, интересно, до этого додумался? он таких идей точно не предлагал) или же столь неожиданной проницательности Артура Уизли. Хотя он лично не стал бы так уж полагаться на умозрительную связь Люкова озорства и его политических пристрастий. Чувство юмора у Луция всегда было отменное. Просто в годы Первой войны большую часть времени все они находились в таком перепуганном состоянии, что им было не до прищепок.
Артур и Альб стали прощаться, и Север уже собирался покинуть воспоминание, как вдруг взгляд его упал на один из листов пергамента, оставленных директором на столе, и зацепился за необычный символ, небрежно начертанный на полях: треугольник с вписанным в него кругом, разделенный пополам вертикальной линией. Он хотел было наклониться поближе и рассмотреть загадочный знак, но тут воспоминание закончилось само, и он снова оказался в обществе Альба Дамблдора.
— Ну как, понравилось? — весело поинтересовался тот.
— Не то слово, — отозвался Север. — Спасибо за развлечение.
— Пожалуйста, — ответил Альб и усмехнулся: — Хотя, по справедливости, благодарить мы должны Луция. Он столько сил приложил, чтобы всем было весело, — уму непостижимо. Знаешь, что мне пришло в голову?
— Да? — Север насторожился.
— Если бы не… некоторые технические сложности, он стал бы идеальным преподавателем защиты.
— Возможно, — с сомнением сказал Север. — Хотя я думаю, что школьная рутина ему быстро наскучила бы, и тогда он устроил бы нам всем веселую жизнь.
— Так это-то и прекрасно!
Север еще раз посмотрел на улыбающееся лицо директора и решил не спорить. На всякий случай.

~ * ~
В пятницу после ночного рейда в Малфой-мэноре воцарились благодушие и тишина — примерно до полудня. К счастью, у мальчишек хватило такта не беспокоить родителей по пустякам, и они — с помощью домовых эльфов — нашли себе и пропитание, и развлечения самостоятельно. К тому моменту, когда наконец выспавшиеся Луций с Нарциссой спустились в столовую, домовики сообщили им, что «мастер Драко и мастер Гарри уехали в дубовую рощу кататься и собирать омелу, взяли с собой ланч и вернутся к ужину».
— Ну хоть не Кернунну поклоняться, и ладно, — хмыкнул Луций. — А Сев еще говорит, что его родовой серп никому не нужен! Воспитал себе учеников втихомолку. Интересно, это они его подкупить собираются или кого-нибудь отравить?
— Какой серп? — удивилась Нарцисса. — Ты мне ничего об этом не рассказывал. Сейчас луна в третьей четверти, так что для отравы в самый раз. Надеюсь, они не забыли перчатки. Кстати, может быть, это Сев мечтает кого-нибудь отравить?
— Вряд ли они пережили целый год зельеварения под его чутким руководством, не научившись работать в перчатках, — заметил Луций. — Так что я бы не особенно беспокоился. А про серп сейчас расскажу.
И он поделился — с некоторыми деликатными купюрами — сведениями о том, какие условия выставил дед Севера касательно возвращения в род.
— Между прочим, — заключил он задумчиво, — если двоюродная бабка Кассандра действительно так хороша, как о ней рассказывает Жерар, у Сева есть все шансы.
Нарцисса покачала головой.
— Очень может быть. Но у меня тоже бывают предчувствия, и они мне подсказывают, что лучше предоставить события самим себе. Мой тебе совет, дорогой: не вмешивайся.
— Когда это я вмешивался в чужую личную жизнь? Вот еще, — возмутился Луций, — у меня и без того хватает забот. Сватовство — это как-нибудь без меня. Но это не значит, что я обязан отказывать себе в удовольствии дразнить Сева, когда для этого представляется удобный случай. Зачем еще нужны младшие члены семьи, если не для этого?
— Как младшая из троих детей, знаешь ли, я не могу с тобой согласиться, — парировала Нарцисса, хотя глаза ее смеялись.
Так, развлекаясь легкомысленной и приятной болтовней, они скоротали еще некоторое время, и Нарциссе даже удалось ненадолго забыть о своей тревоге, когда, ближе к концу их позднего завтрака, прибыла незнакомая сова-сипуха с коротким письмом. Нарцисса торопливо вскрыла его и быстро пробежала глазами. Потом перечитала еще раз и коротко вздохнула, охваченная одновременно облегчением и возбуждением.
— Люк, — сказала она.
— Да?
— У меня сегодня свидание.
— Даже так?
— Ага. Никогда не угадаешь где.
— И где же?
— «У ног мальчика, воспитанного феями».
Луций удивленно посмотрел на жену.
— Если это аллюзия, я ее не узнаю. Надеюсь, тебе не придется срочно разыскивать затерянную могилу Томаса Лермонта? Хотя, конечно, воспитанием его приключения вряд ли можно счесть.
Нарцисса рассмеялась.
— Конечно нет. Это же Питер Пэн, Люк.
— Пан? — Луций нахмурился. — Он тоже вряд ли сойдет за мальчика.
— Питер Пэн. Это персонаж детской книжки, Люк. Относительно современной. Во всяком случае, ей меньше ста лет.
— Маггловской? — наконец догадался он.
— Ага. Энди узнала о ней от кого-то из подружек, а потом уговорила прочесть и меня. Это была одна из наших с ней маленьких тайн.
— И где же, в таком случае, находятся эти ноги?
— В известном лондонском парке, — Нарцисса улыбнулась. — Это памятник. Мы даже однажды проходили мимо, когда гуляли с Констанс, но не помню, был ли с нами ты.
Луций покачал головой.
— Андромеда тебя испытывает.
— И немудрено. Она имеет на это право.
— Быть может, — сказал он с некоторым сомнением. — Но мне бы не хотелось, чтобы ты слишком уж старалась ей угодить.
— Не слишком, Люк. В самый раз.

~ * ~
Без десяти пять вечера Нарцисса уже быстро шла вдоль Серпентайна, стараясь сохранять спокойствие. Не хватало еще пугать своим видом гуляющих в Кенсингтонских садах магглов — в основном мам или нянек с маленькими детьми, да фланирующих туристов. Не в первый раз она поблагодарила судьбу за то, что Луций возобновил контакты со своим французским кузеном и в их жизни появилась Констанция. После многих прогулок этого лета ей, по крайней мере, не пришлось поспешно изобретать какой-нибудь наряд, который не бросался бы в глаза прохожим. Ее длинное голубое платье и летняя шляпка если и привлекали внимание магглов, то разве что умеренно лестное.
Едва в поле зрения показался памятник, Нарцисса заметила и сестру: высокая стройная темноволосая фигура, неподвижно стоявшая чуть в стороне от группы азиатских туристов с фотоаппаратами, была видна издали. Она тоже увидела Нарциссу и медленно двинулась ей навстречу.
У Нарциссы екнуло сердце, но она заставила себя не бежать, не ускорять шага. Андромеда не любила сцен; они встретятся и поговорят, как цивилизованные люди. И тогда, хотелось бы надеяться, все уладится.
Андромеда тоже шла быстро, ее каштановые волосы развевались от энергичной ходьбы, а длинные ноги в самых обыкновенных маггловских джинсах стремительно пожирали разделяющее ее и Нарциссу расстояние. Наконец они сошлись и остановились прямо посреди дорожки, глядя друг другу в глаза. На миг обе замерли, и Нарисса уже приоткрыла рот, чтобы сказать «Здравствуй», когда Андромеда вдруг сделала еще один шаг вперед и крепко обняла ее.
— Как же я соскучилась, Цисс! — просто сказала она. — Какая ты молодец, что написала. И что пришла.
— Я не могла не прийти, — тихо отозвалась Нарцисса. — И не написать. Я… я ужасно боялась, что ты не ответишь.
И Андромеда — ее Энди, чудесная и неизменно отважная, как в детстве, когда маленькая Нарцисса чего-нибудь сильно боялась — будь то страшная история или материнский гнев, — только крепче прижала ее к себе.
— С ума ты сошла, что ли, — фыркнула она. — Я так рада, ты и представить себе не можешь. Я уже почти что сама собралась что-нибудь предпринять, но Тед меня уговорил еще немного подождать. Ты уж прости, но он довольно сильно на тебя сердит. Как я ни объясняла, что Луций и ты — разные люди, и что обстоятельства были неблагоприятные… — Андромеда покачала головой, и сестры наконец отстранились друг от друга, прежде чем взяться под руки и медленно двинуться вдоль Серпентайна к Итальянским садам.
— Он прав, — вздохнула Нарцисса. — Я должна была написать тебе по меньшей мере год назад. Если не все семь. А может быть, даже и раньше. Хотя… понимаешь, Люк, он…
— Да? — с интересом спросила Андромеда .
— Он очень сильно переменился именно в последний год. И я тоже. Мы… устали бояться, наверное. Мы просто не можем себе этого позволить.
Андромеда хмыкнула.
— Добро пожаловать в клуб. Лучше поздно, чем никогда, сестренка, — поддразнила она. — Кстати, Дора от вас в полном восторге.
Нарцисса засмеялась.
— Мы от нее тоже. И очень надеемся познакомиться с ней по-настоящему в менее… экстраординарных обстоятельствах.
С минуту или две они шли молча, потом Андромеда негромко сказала:
— Значит, Гарри Поттер. И… не только. Я уже видела колдографии в «Пророке». В основном там, конечно, бесстыдная реклама этого Локхарта, но я углядела на задних планах и целую кучу Уизли, и вас с Люком… с какими-то магглами. Или я ошиблась?
— Нет, не ошиблась.
— Даже так. Очень интересно, — заметила Андромеда суховато-ироничным тоном.
— Энди? — осторожно спросила Нарцисса. — Ты очень… расстроена?
Андромеда снова фыркнула.
— Такое глупое слово, — отрезала она. — Не люблю его. А тебя люблю. Если ты очень хочешь, можем потом поговорить обо всем подробно. Поругаться, поплакать и обняться, как в детстве. Но здесь и сейчас, мне кажется, это неуместно. Согласна?
— Наверное.
Нарцисса с удивлением поняла, что за годы разлуки многое забыла: например, то, насколько Энди могла быть решительной, прямолинейной и откровенной — не потому что не умела иначе, а потому, что не хотела. Опыт и возраст сделали эту ее черту только ярче. Интересно, как они поладят с Люком? Если, конечно, такое вообще возможно.
— Не отвлекайся. — Голос сестры вывел ее из задумчивости. — Итак, Гарри Поттер. И магглы. Луций что, метит в министры? — спросила она с любопытством и легкой насмешкой. — Я помню, что он ничего не любит делать наполовину, но, если память мне не изменяет, раньше он предпочитал менее лобовые методы.
— И сейчас предпочитает, — отвечала Нарцисса. — То, что ты видела в «Пророке», — это… скажем так, побочные эффекты.
— Оч-чень интересно, — повторила Андромеда. — А то, что вы устроили на минувший Хэллоуин, — это тоже такие эффекты? Или что-то более важное?
Нарцисса чуть не споткнулась на ровном месте, застигнутая врасплох.
— Ты… почувствовала? — спросила она изумленным полушепотом.
— Разумеется. Трудно было не почувствовать. Что вы такое затеяли, Цисс? Полагаю, я как Блэк имею право знать? Или это страшная тайна?
— Разумеется, страшная тайна, — парировала Нарцисса, наконец немного совладав с собой, — Но ты имеешь право знать. Только не сию минуту. Вообще говоря, ты не просто имеешь право, а прямо-таки обязана узнать очень многое. Однако будет лучше, если ты придешь к нам в мэнор недели через две, когда мальчики уедут в Хогвартс, и тогда мы все как следует обсудим.
— Только я? — поинтересовалась Андромеда. — Или я и Тед?
— Не знаю, — призналась Нарцисса. — Наверное, это зависит от Теда.
— И от Луция, — проницательно заметила ее сестра.
— Люк считает, цитирую, что «чем шире круг заинтересованных лиц, тем лучше».
— В чем именно заинтересованных? — Андромеда подняла бровь. — Ты же понимаешь, что без этого мне нечего будет сказать Теду.
— Возможно, — вздохнула Нарцисса, — сначала нам все же лучше будет поговорить вдвоем. Не знаю. Но Теду ты можешь сказать, что… для нас в любом случае нет пути назад.
— Из-за Гарри? — спросила Андромеда. — Все так… серьезно?
Нарцисса вспыхнула.
— За кого ты меня принимаешь, Энди? Он мой сын.
Андромеда остановилась, снова обняла ее и притянула к себе.
— Прости, Цисс, — прошептала она. — Наверное, я все-таки сержусь больше, чем думала. Прости. Конечно, ты никогда не сделаешь другой выбор. В тебе я не сомневаюсь.
— Когда ты увидишь Люка и поговоришь с ним, то и в нем перестанешь сомневаться, — уверенно ответила Нарцисса. — Он… очень изменился. Даже если сам так не считает.
— Мужчины всегда так, — фыркнула Андромеда. — Ладно. Я поняла. Может быть, и в самом деле будет лучше, если сперва к тебе загляну только я. Тед поймет. А теперь хватит серьезных разговоров. Скажи мне, Цисс, ты по-прежнему любишь лимонное мороженое? Тогда пошли, тут неподалеку есть одно чудесное местечко.
И, все с той же решительной энергией, сестра повлекла ее в маггловское кафе.
Поздно вечером, рассказывая обо всем мужу, Нарцисса задумчиво сказала:
— Иногда кажется, будто прошлое можно вернуть, но это иллюзия, правда?
— М-м. Можно только ненадолго вспомнить, каким был раньше. Ощутить себя прежним. Но и это тоже иллюзия. Что очень хорошо.
— Почему?
— Потому что, хотелось бы надеяться, с течением времени мы все-таки не глупеем, а наоборот.
— Ну-у, не знаю, — протянула Нарцисса. — Твою идею с тостером особенно умной не назовешь.
— Это была гениальная идея! — возмутился Луций. — Ты только вспомни лицо Артура! А Доулиш? Я наконец-то чувствую себя отмщенным!
Нарцисса рассмеялась.
— Значит, ты счастлив?
— Разумеется.
— Как мало нужно, чтобы сделать тебя счастливым.
Луций очень серьезно посмотрел ей в глаза.
— Напротив. Для счастья мне нужно очень много, но все это у меня уже есть.
И больше в тот вечер они ни о чем не говорили.

~ * ~
Нарциссе довелось побывать в Оттери-Сент-Кэтчпол всего несколько раз, и последний ее визит состоялся очень давно, однако она прекрасно помнила нужное место. Субботним утром, вооружившись корзиной с гостинцами («Запомните, дорогие мои, если вы не приглашены на званый ужин или обед, являться с пустыми руками попросту невежливо!»), она велела мальчикам одеться так, чтобы можно было отправиться на загородную прогулку.
— Не сомневаюсь, что Луна покажет вам массу интересного, — заметила она. — Это чрезвычайно любопытные места.
Распрощавшись с Люком, она взяла сыновей за руки, на мгновение закрыла глаза, восстанавливая в памяти окрестности башни Лавгудов, и аппарировала всех троих на верхушку небольшого холма по соседству с тем, на котором стоял дом Ксенофила.
— Вот это да, — с некоторой завистью сказал Гарри.
Нарцисса улыбнулась. Когда тебе двенадцать, перестроенные развалины некогда гордой башни времен столетней войны производят куда более сильное впечатление, чем собственный манор, пусть и с тысячелетней историей.
— Да, у них необычный дом, — согласилась она. — Внутри это еще более заметно, чем снаружи. Надеюсь, вы будете исключительно вежливы, — она выразительно посмотрела на Драко.
Тот кивнул.
— Мам, я все-таки не настолько глуп, чтобы критиковать твоих знакомых, — заметил он с легкой обидой.
— Ты вообще не глуп, дорогой мой, — поправила Нарцисса. — Но иногда, прости пожалуйста, бываешь несколько неосторожен. Идем.
Они спустились с холма на дорогу; Нарцисса — с достоинством и по тропинке, как подобает хорошо воспитанной ведьме, которая собирается произвести хорошее впечатление, а Драко и Гарри — с хохотом и по траве, как и следует нормальным мальчишкам двенадцати лет. Нарцисса с некоторым огорчением подумала, что очень скоро они, по всей вероятности, перестанут вести себя так по-детски или, по меньшей мере, начнут стесняться делать это при взрослых.
Ограда вокруг башни была каменной и очень старой; кладка, поросшая ползучим тимьяном, местами осыпалась, а кованая калитка кое-где заржавела и совсем перекосилась. Рядом красовалась самодельная табличка: «Кс. Лавгуд, главный редактор “Придиры”». Извивающаяся дорожка, ведущая вверх по склону к входной двери, пробиралась через заросший сад, в котором росло, кажется, что попало. Нарцисса с грустью подумала, что сад, вероятно, принадлежал Пандоре и теперь им некому заниматься.
Дверь отворилась, и на пороге показался Ксенофил. Он выглядел несколько более приветливо, чем на Диагон-аллее, зато его одеяния оказались еще более причудливыми: на сей раз он был облачен в бледно-желтый шлафрок поверх старой бархатной темно-синей мантии, матерчатые туфли-шлепанцы с острыми носами и какой-то странный колпак, украшенный вышитыми изображениями странных зверей — такой потертый, что не разобрать, были ли это выдуманные животные или настоящие.
— Э-э. Добрый день, — сказал он несколько рассеянно, как будто не был уверен, что следует делать дальше. Пожалуй, Нарцисса не удивилась бы, если бы оказалось, что он забыл не только о своем приглашении, но и о том, какой сегодня день недели. — Я, э-э… кажется, потерял счет времени. Готовлю к выпуску номер, знаете ли. Проходите.
С этими словами он развернулся и двинулся назад вглубь дома.
Драко и Гарри вопросительно посмотрели на Нарциссу, и она кивнула:
— За мной, пожалуйста.
Войдя, они оказались в кухне, которая занимала большую часть первого этажа, кроме нескольких кладовок и чуланчиков; Нарцисса прекрасно помнила, какой порядок здесь царил прежде, и с трудом удержалась, чтобы не покачать головой. Краем глаза она видела, с каким любопытством мальчики разглядывают круглое помещение, заставленное всевозможной утварью. На беленых стенах местами виднелись яркие рисунки диковинных зверей, птиц или растений; некоторые явно были начаты совсем недавно. Похоже, подумала Нарцисса, это дело рук Луны.
Ксенофил остановился в центре у чугунной лестницы, пронизывавшей все этажи башни, и оглядывал собственную кухню так, словно видел ее впервые.
— Я, э-э… — медленно начал он. — Вероятно, вас надо чем-нибудь угостить… Кажется, из меня не очень хороший хозяин, — заключил он сокрушенно.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, — заверила его Нарцисса. — Если вы не сочтете это бестактностью с моей стороны, я захватила с собой кое-что. Просто небольшие гостинцы, но, если позволите, я здесь немного похозяйничаю?
Теперь Ксенофил уставился на нее во все глаза, словно не мог поверить в то, что слышит. Потом посмотрел на мальчиков, которые очень старались не разглядывать обстановку уж слишком откровенно.
— Право, вы очень любезны, — наконец сказал он, будто наконец очнувшись. — Я буду вам очень обязан, миссис Малфой. Распоряжайтесь здесь, как сочтете нужным. Может быть, я пока провожу мальчиков наверх, покажу им мою мастерскую и комнату Луны? Наверное, им будет интересно. А потом они смогут… — он снова замолчал, словно не был уверен, чем гости могут заняться в его доме.
— Мы выпьем чаю, а потом, может быть, дети пойдут прогуляться? Мне помнится, в ваших краях очень красиво.
— Да-да, конечно, — согласился Ксенофил. — Следуйте за мной, мальчики.
Он увел Драко и Гарри наверх, а Нарцисса поставила свою корзину на один из стульев, достала волшебную палочку и взялась за дело. У нее прямо-таки руки чесались навести здесь порядок, но, разумеется, это было бы верхом невоспитанности. Поэтому она ограничилась тем, что поставила чайник, разобрала круглый обеденный стол так, чтобы за ним могли сесть все пятеро, и отыскала в шкафу посуду. Пока закипала вода, она разложила на столе принесенное с собой: бутерброды с огурцами и яйцами с кресс-салатом, пирог с патокой, клубничный джем и сконы. Нашла и заварила чай, расставила чашки…
На лестнице вновь послышались шаги, и в кухню спустились дети, а за ними и хозяин дома. Луна, оказавшись внизу, сразу окинула кухню быстрым взглядом застигнутой врасплох хозяйки, но тут же успокоилась, видя, что все в порядке.
— Здравствуйте, тетя Цисси! — улыбнулась девочка. — Ой, сколько вы всего принесли!
Ксенофил уставился на стол в немом изумлении, потом воззрился на саму Нарциссу, словно ждал, что она сейчас продемонстрирует еще какой-нибудь удивительный фокус, например раскинет крылья и взлетит.
— Не вздумайте расточать мне комплименты, — со смехом сказала она. — Я не Молли Уизли. Все это — плоды трудов наших домовых эльфов. Я, конечно, способна приготовить бутерброды, но вряд ли они получились бы у меня настолько красивыми.
Похоже, она выбрала верный тон, потому что Ксенофил наконец-то улыбнулся.
— Слава Мерлину, а то я было решил, что совсем не понимаю людей. Спасибо вам, миссис Малфой.
— Просто Нарцисса, — мягко поправила она.
Он кивнул и сказал с неловкой церемонностью:
— В таком случае и вы окажете мне честь, если станете называть меня по имени.
Это был очень чинный и странный ленч. Ксенофил постепенно оживился и принялся рассказывать о различных тонкостях и сложностях при выпуске своего журнала, о переписке с каким-то канадским коллегой, сообщившем ему о недавно замеченном в окрестностях Торонто мощерогом кизляке, и прочих подобных вещах. Похоже было, что он увлекся и забыл, с кем беседует. Нарцисса кивала, подливала чай и слушала. Луна с тихим интересом разглядывала гостей; кажется, она вообще больше любила слушать и думать, чем разговаривать. Мальчики тоже помалкивали. Наконец, когда все наелись, а Драко и Гарри уже явно не знали, куда себя девать, Нарцисса вновь предложила им отправиться на прогулку.
— Если, конечно, ты не возражаешь, Луна.
— Вовсе нет, тетя Цисси. Я люблю гулять. Папа, не скучай без меня!
Без долгих сборов дети ушли; взрослые остались одни. Оживление Ксенофила как-то сразу прошло, словно Луна забрала с собой его приподнятое настроение. Он сумрачно посмотрел на Нарциссу, однако взгляд его перестал блуждать и сделался более сосредоточенным и цепким.
— Вы ведь хотели расспросить меня о Пандоре?
— Да. Если вы не возражаете.
Он нахмурился.
— Могу я сперва задать несколько вопросов вам?
Нарцисса не стала делать вид, будто не понимает, о чем речь, или дело касается простой любезности.
— Не обещаю раскрывать семейные тайны, но могу дать слово Блэков, что лжи вы не услышите.
Ксенофил суховато усмехнулся.
— Вы не любите тратить время зря и умеете формулировать обещания. Что ж, это больше, чем я ожидал. Тогда и я не стану ходить вокруг да около. В каких отношениях находится Луций Малфой с Тем-Кого-Нельзя-Называть?
Нарциссе очень хотелось улыбнуться, но она сдержалась, чувствуя, что ее собеседник не настроен шутить. Легкомысленный тон сейчас мог все испортить.
— В данный момент ни в каких, поскольку Волдеморт в данный момент не воплощен. И возобновлять их в будущем, каким бы оно ни оказалось, Луций так же не намерен, — спокойно сообщила она. От нее не укрылся отводящий дурное жест, сделанный Ксенофилом, и она прибавила: — Я прошу прощения. Однако мне хотелось, чтобы мои слова нельзя было истолковать разными способами.
— Любые слова можно истолковать разными способами, поверьте мне как редактору какого-никакого журнала, — усмехнулся Ксенофил. Его настроение, похоже, менялось быстрее, чем погода на побережье Северного моря. — Но я ценю вашу откровенность. Могу я также спросить, чем вызвана такая перемена, или это слишком личный вопрос?
— Разумеется, слишком личный. Но мы ведь и встретились для того, чтобы обсудить некоторые личные вопросы?
Ксенофил медленно кивнул.
— Да. Пожалуй.
— В таком случае, я рада сообщить вам, что для этого есть разные причины. Думаю, вы как отец многие из них разделяете. Ни один родитель, стоящий ломаного кната, не хочет, чтобы его дети росли в волшебном мире под властью этого сумасшедшего.
— Сумасшедшего? — переспросил Ксенофил, поднимая бровь.
— Он безумен — быть может, не в буквальном смысле слова, хотя я и в этом не совсем уверена. Возможно, вернее было бы сказать «одержимого». Он одержим страхом смерти и ненавистью к тем, кто не готов ему угождать. — Помедлив, Нарцисса неохотно прибавила: — Я видела его сама всего несколько раз, и это было давно. Но уже тогда у меня сложилось ощущение, что он ненавидит волшебников почти так же, как магглов. Теперь, когда я знаю, что он полукровка…
— Что? — у Ксенофила вырвался возглас неподдельного удивления.
— Он полукровка. Сирота, выросший в маггловском Лондоне во время последней мировой войны, — пояснила Нарцисса. — Он, разумеется, ненавидит магглов, потому что они долго были источником его страха, но, мне кажется, ненавидит и волшебников, которые могли бы спасти его, но не спасли.
— Откуда вы это знаете? — быстро спросил Ксенофил.
Теперь уже Нарцисса приподняла бровь в ответ.
— Из достоверного источника.
Ксенофил вздохнул, потом вдруг нахмурился.
— Во время войны?.. Постойте. Ведь тогда Альб Дамблдор еще был заместителем директора… — по его лицу промелькнула тень, и стало ясно, что он мысленно связал нужные факты. — Это многое объясняет.
— К сожалению. Тем не менее, это приводит нас и ко второй причине. Стремление этого человека, если его можно так назвать, переделать наш мир на свой вкус приведет к катастрофе, поскольку он не понимает его. Его идеи не менее разрушительны, чем идеи сторонников единения с магглами.
Ксенофил с интересом посмотрел на нее.
— А мне довелось слышать, что вы нынче водите с ними тесную дружбу.
— Из достоверных источников? — Нарцисса вежливо улыбнулась.
Ксенофил засмеялся.
— Именно.
— Добросердечные отношения с отдельными магглами и даже умение пользоваться телефоном и метрополитеном никак не отменяют того факта, что слишком тесные и непродуманные контакты с их миром опасны для нашего. И я даже не имею в виду прямую угрозу, если наш мир будет обнаружен, — а она, несомненно, существует. Волшебники, бездумно заимствуя маггловские изобретения, становятся ленивыми. Сколько новых заклинаний было изобретено в последние несколько лет? А новых зелий, если не считать попыток обуздать оборотней? — Нарцисса покачала головой. — Нет, мирное параллельное существование и собственное развитие гораздо лучше.
— Что ж, в этом есть доля истины. Благодарю вас, вы дали мне немало пищи для размышлений. А теперь, — он вздохнул, — вы, вероятно, хотите расспросить меня о Пандоре.
— Мне лишь хотелось бы услышать то, что вы согласны рассказать, — мягко произнесла Нарцисса.
— Говорить об этом непросто, — медленно начал Ксенофил, — но, полагаю, вы имеете право знать. Семья Пандоры… она вам что-нибудь рассказывала?
Нарцисса задумчиво кивнула.
— Да, немного. Главным образом потому, что Стрендж — необычная фамилия для магического семейства. Однако в их роду действительно встречались даже по волшебным меркам странные черты. Как я поняла, семейная легенда гласит, что в их роду течет кровь фей — что бы ни понималось под этим словом.
— Именно так. Пандора очень увлекалась этой частью фамильной истории и мечтала возродить некоторые из этих «странных» черт.
— В самом деле? И… что же ее интересовало?
Лицо Ксенофила сделалось сумрачным.
— Согласно некоторым историям, Стренджи обладали некой властью над ходом времени. Пандора считала, что эта способность была каким-то сложным сочетанием метаморф-магии и аппарирования. Дескать, если обычный метаморф перестраивает свое тело только на материальном уровне, а при аппарировании мы переносим тело в пространстве, как бы разбирая его в одном месте и почти мгновенно воссоздавая в другом, то потомки фей могут на какое-то время задерживаться в этом «промежуточном» состоянии и тем самым перемещаться в будущее.
— Понимаю, — медленно сказала Нарцисса. — И что же?..
— Она искала заклинание, — глухо сказал Ксенофил. — Испытывала разные сочетания на предметах, без особого успеха, но… сами понимаете, ведь она считала, что кровь Стренджей является необходимым компонентом. Словом, настал день, когда Пандора решила провести эксперимент на себе. — Его лицо сделалось бледным. — Луна видела, как она… развоплотилась. Меня не было дома, и я могу лишь повторить то, что слышал от Луны. Она говорит, что Пандора… вся засияла, очень ярко, а потом начала бледнеть, становиться прозрачней, пока… — у него перехватило дыхание, — пока не исчезла, — он закрыл лицо руками.
Нарцисса молчала, предоставляя ему возможность снова овладеть собой. Когда он наконец отнял руки от лица, Нарцисса все так же молча наполнила его чашку снова. Опустошив ее, он благодарно кивнул и продолжил, не отводя взгляда от узоров на скатерти:
— Спасибо. Думаю, вы понимаете, насколько мне тяжело это вспоминать, и все же… вероятно, мне нужно было, чтобы меня выслушали. Вы… Знаете, хуже всего то, что Луна не совсем верит, что Пандора умерла. Я поначалу тоже… мы ведь знали, чего она пыталась добиться, поэтому первые несколько недель ждали. Надеялись, что она просто ошиблась в расчетах. Но постепенно стало ясно, что дело вовсе не в этом.
— Понимаю. Скажите, я могу чем-нибудь помочь? Вам, Луне?
Ксенофил поднял голову и пристально посмотрел на Нарциссу. Она встретила его взгляд спокойным сочувствием. Ужасаться и сокрушаться сейчас, когда этот человек употреблял все силы на то, чтобы сохранить достоинство, было бы верхом бестактности.
— Вы уже помогаете, — столь же сдержанно ответил он. — Если ваши мальчики станут ей друзьями, если вы будете приглашать ее к себе — это уже очень много. Я… сожалею, что избегал вас раньше.
— А я благодарна вам за доверие, — мягко сказала Нарцисса. — И сожалею, что не пыталась предложить вам помощь раньше.
— Раньше я бы вряд ли ее принял, — откровенно признался Ксенофил. — Так уж сложилось. А теперь хотите, пока дети гуляют, я покажу вам гранки последнего номера? Там есть чрезвычайно интересный материал о встречах с неопознанными существами в Юго-Восточной Азии. Луна даже сделала для него иллюстрации. Вы знаете, она просто удивительно хорошо рисует…
Нарцисса улыбнулась и кивнула, приготовившись отважно встретить очередную порцию кизляков и их собратьев.

~ * ~
Оказавшись на свежем воздухе, Гарри тихонько вздохнул с облегчением. Хотя дома у Луны оказалось невероятно интересно, странноватый мистер Лавгуд не вызывал особенного желания познакомиться поближе. Кроме того, чувствовалось, что Нарцисса собирается поговорить с ним о чем-то, что считает неподходящим для детских ушей — или, как минимум, для ушей Луны.
С минуту все трое просто стояли молча на дорожке посреди запущенного сада. Гарри не мог придумать, с чего начать разговор; Драко, судя по тому, как напряженно он держался, — кажется, тоже. Луна же, склонив свою белокурую голову чуть набок, без особенного стеснения разглядывала их обоих. Наконец она сказала:
— Куда пойдем? Я бы показала вам, как работает папин печатный станок, или нашу коллекцию всяких волшебных редкостей, но мой папа и ваша мама явно хотят поговорить о моей маме. Они считают, лучше делать это без нас. Ну, или без меня. Так что я бы, наверное, пошла в холмы. Или в рощу чуть повыше по ручью. Там есть лечурки.
Мальчики переглянулись. Драко пожал плечами.
— Пошли куда-нибудь. Куда тебе хочется.
Луна кивнула и провела их через заднюю калитку, еще более кривую, чем “парадная”, к тропинке, сбегающей вниз по холму к ручью у его подножия. Берега его заросли высокой жесткой травой, сквозь которую шла тропинка; казалось, что они идут по зеленому лабиринту — заросли поднимались выше их голов. Чуть погодя тропинка вывернула назад к самому берегу: там ручей разливался, образуя неширокую песчаную отмель.
— Тут можно походить босиком! — сказала Луна. — Я часто тут играю. Если повезет, можно найти ракушку. Хотите?
Не дожидаясь ответа, она скинула туфли и побрела по воде, разглядывая дно у себя под ногами. Немного поколебавшись, Гарри избавился от носков и ботинок, засучил штанины и последовал ее примеру. Вода оказалась довольно теплой, особенно для конца августа, дно — приятным, хотя и немного илистым.
— Ой, смотри, — Луна нагнулась, выковыряла что-то светлое из ила, оттерла в ручье и протянула ему на ладони: — Яйцо камнегрызки. Хочешь, возьми? У меня такие уже есть.
На вид это был маленький зеленовато-серый округлый камешек, формой действительно слегка напоминавший яйцо. Гарри осторожно покатал его на ладони.
— Что такое камнегрызка? — поинтересовался подошедший к ним Драко. Он после некоторых колебаний все-таки разулся, но в воду заходить не стал, остановившись у кромки песка.
— Зверюшка такая, — уверенно ответила Луна. — Вроде землеройки, но поменьше. Она прогрызает ходы в камнях и там гнездится.
— Разве такие бывают? — усомнился Драко. Впрочем, Гарри видел, что он старается быть вежливым. — Это какие же у нее должны быть зубы. И разве звери откладывают яйца? Ну, кроме какой-нибудь там ехидны.
— Обычные звери — может, и нет, а камнегрызки да. И вообще, докси же яйцекладущие.
— Ну, так они вроде насекомых, — возразил Драко.
— Волшебные твари часто устроены нелогично, — очень серьезно заявила Луна, — что зачастую указывает на их искусственное происхождение.
— Ну, может быть… — протянул Драко с большим сомнением.
— Спасибо, Луна! — сказал Гарри, убирая «яйцо» в карман. Он не понял, правда ли Луна верит в камнегрызок, подшучивает над ними или просто играет, но девочка ему нравилась, и он не хотел обижать ее. А потом, вдруг она и правда знает что-то, чего не знают они?
— Пожалуйста! — улыбнулась она и вдруг извлекла из кармана юбки небольшую стеклянную склянку. — Пошли, Гарри, поможешь мне наловить мокриц. А то лечурки рассердятся, если я приду без угощения.
При слове «мокрицы» Драко поспешно ретировался назад на сухой берег и даже для верности снова надел ботинки.
— У меня что-то ноги мерзнут! — крикнул он оттуда. — Я лучше тут подожду!
Гарри фыркнул, но не стал выводить его на чистую воду и мужественно отправился ловить мокриц. Наверное, Луна не первый раз занималась этим здесь, потому что точно знала, где искать. Гарри послушно шлепал за ней по воде — к большому полузатопленному камню, оттуда к бревну, лежавшему на самой кромке воды, к гнилому пню… скоро склянка была набита до середины. Луна без всяких колебаний ловко хватала противных насекомых голыми руками.
— На зельях у тебя, наверное, будет здорово получаться, — заметил Гарри. — Ты смелая.
Луна посмотрела на него удивленно.
— При чем тут зелья?
— Ну, для них нужно всякое. Часто не очень приятное, вроде слизняков. Если не любишь брать такое в руки, бывает трудно.
— А ты не любишь?
— Мой… наш крестный — зельевар, — засмеялся Гарри. — Я привык.
— Здорово, — сказала Луна. — А мы с папой иногда путешествуем в поисках разных удивительных созданий, про которых он пишет в своем журнале.
— И как, нашли что-нибудь?
Луна пожала плечами.
— Кое-что. Об этом пока рано рассказывать. Пошли на берег, твой брат нас заждался.
Они выбрались на траву, Гарри отряхнул воду и песок с ног, обулся и они побрели дальше. Луна не болтала, уверенно шагая по тропинке, мальчики шли сзади. Вскоре берег стал выше, тропка отвернула от реки и стала подниматься вверх по склону небольшого холма, поросшего деревьями. Справа от них тянулся редкий лес, в середине которого виднелись другие холмы — их открытые ветрам травяные вершины то тут, то там поднимались над кронами.
— Раньше здесь было опасно, — сказала Луна, заметив любопытный взгляд Гарри. — Пока почти все они не ушли.
— Они? — заинтересовался Драко. — Кто «они»?
— Жители холмов. Феи, — ответила Луна. — В древности, когда их было много, только сильные волшебники отваживались тут ходить, даже днем, не говоря уже о ночи.
— Это же сказки, — отмахнулся Драко. — Причем маггловские. Магглы насмотрелись на тех же пикси и прочих мелких фейри и выдумали своих фей и эльфов.
— Феи, как и сиды, — вовсе не сказки, — возразила Луна. — Но они и не родня обычным фейри, конечно. Одни считают, что феи были в родстве с вейлами, другие — что это вообще древние волшебные кланы, которые владели какими-то особыми секретами.
— И куда же они тогда делись? — не унимался Драко.
— По большей части, смешались с людьми, — Луна пожала плечами. — Некоторые остались, поэтому я думаю, что, может быть, правдой было и то, и другое. Кое-кто говорит, что в Ирландии и Шотландии есть места, где сиды живут до сих пор, избегая нас так же, как мы избегаем магглов. Но те из фей, что жили здесь, давным-давно одичали, и, хотя их осталось мало, ночью в холмах лучше не бродить. Папа мне рассказывал, — тут они добрались почти до вершины холма, и тропинка нырнула меж двух больших камней, — что на месте нашей башни когда-то стояла римская, и вот она будто бы была сторожевой на границе между землями людей и владениями жителей холмов.
С этими словами Луна исчезла меж камней. Гарри с некоторым сомнением посмотрел на них — уж больно они напоминали висячие, а два висячих камня запросто могут быть заколдованы. Но тут же решил, что вряд ли Луна повела бы их в по-настоящему опасное место, и последовал за ней. Драко, держа руки в карманах, шагнул за ним.
На вершине холма оказалась ореховая роща, окруженная зарослями дрока; Гарри, однако, показалось, что он видит то здесь, то там между цветов и листьев довольно крупные камни. Похоже, здесь и в самом деле когда-то был каменный круг, куда и вела тропинка. В середине рощи обнаружилась поляна, вокруг которой росло несколько очень старых орешников. Луна села у одного из них и достала из кармана свою склянку.
— Привет! — сказала она, глядя куда-то вверх, в листву. — Это я.
Среди листьев послышалось какое-то шевеление, и на голову ей свалилось несколько орехов.
— Спасибо! — засмеялась Луна. — Идите сюда, я тоже хочу вас угостить. — Она оглянулась на замерших Гарри и Драко и прибавила: — Не бойтесь, это мои друзья.
Неясно было, кого она имеет в виду и к кому обращается, но мальчики, стараясь не шуметь, подошли ближе и сели рядом с ней. Луна опять посмотрела вверх.
— Не бойтесь! — повторила она. — Смотрите, что я принесла! — и она помахала склянкой.
Вскоре что-то зашевелилось, и по тонкому стволу спустилось прутикообразное существо; оно внимательно оглядело мальчиков, потом Луну и, видимо, решило, что они действительно не представляют угрозы. Существо переместилось на траву, и Луна стала откручивать крышку.
Лечурка осторожно взял угощение и тихонько засвиристел; вскоре с ветвей спустились еще двое, и Луна принялась их кормить. Драко и Гарри смотрели во все глаза, но решили не участвовать. Мало ли что.
Когда мокрицы у Луны закончились, лечурки задержались еще немного, но, видя, что угощения больше не будет, а их драгоценным деревьям ничего не грозит, ускользнули назад в листву.
— Здорово, — сказал Гарри. — Спасибо, Луна.
— За что? — удивилась она.
— Просто за все. Здесь хорошо, — неожиданно сказал Драко. Он сидел в траве, прислонясь к разросшемуся орешнику и мечтательно глядя вверх в листву, и сам сейчас немного походил на кого-то из волшебного народа, каким его описывают в маггловских книжках.
— Хорошо, — согласилась Луна. — Очень. Но долго тут сидеть не стоит. Это очень древнее место, полное старой магии. Оно притягивает не только людей. Пойдем обратно?
Она поднялась с земли, следом встали и мальчики.
— Только… вы лучше идите вперед, — предложила она. — Подождите меня снаружи, хорошо?
— Снаружи чего? — спросил Драко, хмурясь.
— За камнями. Я сейчас.
Переглянувшись, Гарри и Драко послушно отправились назад по тропинке. Один за другим, они миновали два больших камня и остановились.
— Странно все это. Если бы мы были в маггловской сказке, — сказал Гарри, — оказалось бы, что это дверь в другой мир, а Луна на самом деле дочь какого-нибудь там эльфийского короля.
— Это если сказка не очень старая, — хмыкнул Драко. — В сказке подревнее нас бы всех уже утащили под холм и съели.
Гарри поежился.
— Луна, мне кажется, верит в оба варианта сразу. И, знаешь, что-то мне не хочется проверять, права она или нет.
Драко покосился на верхушку холма и рощу на нем.
— Знаешь, — тихо признался он, — мне тоже.
В эту минуту Луна выскользнула через щель между «сторожевыми» камнями, как ни в чем не бывало.
— Спасибо, что подождали. Идем?
И все трое отправились назад к ручью.

~ * ~
— Мам, а что ты думаешь о феях? — спросил Драко, когда они трое неспешно спускались с холма, на котором стояла башня Лавгудов.
Нарцисса вздрогнула.
— А почему ты спрашиваешь?
Драко слегка нахмурился, словно пытался подобрать слова поточнее.
— Луна, кажется, верит в них по-настоящему. И я бы подумал, что она просто… ну, маленькая, но, знаешь… она водила нас в такое место на вершине холма, очень странное. И в какой-то момент даже попросила оставить ее там одну.
Нарцисса чуть приподняла бровь, но решила не напоминать сыновьям, что для подобной просьбы легко придумать куда более простую и естественную причину, чем желание тайком пообщаться с феями.
— В мире немало мест, где чувствуется старая магия, — заметила она. — Однако существование фей для этого совсем необязательно. Надеюсь, вы и сами понимаете, что с такими вещами следует вести себя крайне осторожно в любом случае. Впрочем, если вас интересует, верю ли в фей лично я…
— Да? — с интересом подхватил Гарри.
— …то я вам признаюсь, что знаю о них слишком мало, чтобы об этом судить. А еще — что, даже если феи и существуют, их дела нас не касаются. Я бы не стала совать в них свой нос без особой нужды. Зато мне хотелось бы знать, что вы думаете о самой Луне.
Мальчики переглянулись, потом Драко пожал плечами.
— Она спокойная. Не болтливая. По-моему, она привыкла быть одна. Немного странная, но, учитывая все, что ты нам раньше говорила о ее маме… ничего такого.
— Она не трусиха, — добавил Гарри. — Берет и делает то, что считает нужным. Рассеянная, но не как Невилл, а как Север, когда новый рецепт обдумывает. А что?
Нарцисса вздохнула.
— Ксенофил, как вы, вероятно, догадываетесь, хотел бы, чтобы вы и ваши друзья за ней присмотрели. Но, судя по тому, что вы рассказываете, она не попадет ни в Слизерин, ни даже в Гриффиндор, где о ней могла бы позаботиться мисс Грейнджер.
— В Рэйвенкло на нашем курсе учится одна из сестер Патил, — сказал Гарри. — И Лиза Терпин.
— Надо попросить Панси, и она все организует, — прибавил Драко. — Эти девчонки друг о друге всё знают и всегда друг за дружку держатся, как приклеенные.
— Да, — засмеялась Нарцисса, — мы, девчонки, именно такие.
И аппарировала вместе с сыновьями домой.