Глава 17. Картонные крыльяГлава 17. Картонные крылья
И лишь чья-то рука
Заставляет порою дрожать
Наши картонные крылья.
Андрей Макаревич
Заставляет порою дрожать
Наши картонные крылья.
Андрей Макаревич
Вздохнув, Драко в последний раз бегло просмотрел наконец-то вымученное письмо, аккуратно сложил, засунул в конверт и запечатал. «Будь что будет, — подумал он. — Надеюсь, мама не ответит вопиллером». Главное, чтобы послание успело раньше утреннего «Пророка». После сегодняшней сцены за ужином можно не сомневаться: среди студентов непременно найдется хоть один отчаянный сплетник, который свяжется либо с Ритой Скиттер, либо с кем-то из ее коллег.
Драко взял конверт и быстро вышел из спальни. В гостиной оказалось темно, тихо и безлюдно. Странно: он не думал, что уже так поздно. Хорошо, что статус старосты позволяет беспрепятственно бродить по школе по ночам! Выскользнув из общежития, Драко двинулся к выходу из подземелий, надеясь, что вездесущий профессор Снейп не попадется по дороге.
Надежда эта одновременно и сбылась, и нет. На самого Снейпа Драко не наткнулся, но с удивлением обнаружил, что дверь кабинета зельеварения приоткрыта, и оттуда в коридор падает тонкий луч света. Стараясь ступать как можно тише, Драко стал осторожно пробираться мимо, когда до него донеслись обрывки разговора. Он замер и прислушался.
— ... ты уверен, Северус? — спросил профессор Дамблдор.
— Как я могу быть уверен? — с некоторым раздражением отозвался Снейп. Судя по звукам, он расхаживал туда-сюда. — Это же Поттер.
Поттер?! Драко бесшумно подкрался как можно ближе к приоткрытой двери и прижался к стене у щели, весь обратившись в слух.
— Прежде всего, у меня только косвенные данные, — продолжал Снейп. — Метка, палочки. Но учитывая специфику устройства снитча...
— Да-да, — нетерпеливо ответил Дамблдор, — я в курсе.
— Лабиринт — единственная известная глобальная макросистема, основанная на том же принципе. И к тому же родственная Теням. Короче говоря, я не знаю другого мира, куда можно уйти, оставив тело, но взяв палочку. Однако это не значит, что его не существует.
— Связь тела с Тенью вообще явление... малоисследованное, — заметил Дамблдор довольно странным тоном.
Снейп фыркнул.
— В самом деле. Удивительно, не правда ли, что желающих экспериментировать с этой связью днем с огнем не сыщешь?
— Людям, как правило, свойственно дорожить своей жизнью, — мягко согласился директор.
Драко передернуло, хотя он не понимал ровным счетом ничего. Правда, это только еще больше распаляло его любопытство.
— Вопрос в том, возможно ли в данном случае возвращение... и чье именно, — между тем мрачно произнес зельевар. — Как вы полагаете, Темный Лорд знает что-нибудь о законах М-пространства?
— Понятия не имею. Но не думаю, — отвечал Дамблдор. В его голосе появилась легкая насмешка: — Это ведь сплошь голая теория, к тому же довольно мутная. Метамагия, если так можно выразиться. Связь чувства и рассудка, многомерность сознания, переход между материальным и идеальным... Том, как правило, не интересуется такими скучными, бесполезными, непрактичными вещами.
— Я, как правило, тоже, — язвительно отозвался Снейп.
— Ничего, мой мальчик, у тебя другие достоинства.
Драко с величайшим трудом сдержал смешок.
— Не удивлюсь, — как ни в чем не бывало продолжал Снейп, — если они оба вернутся. Что Поттер, что Темный Лорд всегда отличались исключительным упрямством.
Поттер? Темный Лорд?! Драко обмер. Несмотря на давешнюю свою браваду в беседе с деканом, открыто противостоять Волдеморту он не жаждал. И Гермиона... да ведь она непременно полезет за своим ненаглядным Поттером в самое пекло!
Голос Дамблдора прервал его душевные метания:
— И что ты теперь собираешься предпринять?
Драко затаил дыхание.
— За теорией должна следовать практика. Думаю, я готов поставить эксперимент.
— Не стану тебя отговаривать. Хотя правды ради замечу, что в данном случае это несколько рискованно.
— Это всегда рискованно. Но М-переход выглядит довольно несложно... в теории, разумеется. Я попробую.
— Ты можешь не вернуться.
— Мне доводилось отправляться туда, откуда обычно не возвращаются, — спокойно отозвался Снейп. — Как видите, довольно успешно.
— Я знаю. Однако...
— Я знаю, Альбус, — зельевар говорил непривычно мягко. — Но на сей раз вы меня не просили. Это мое решение. Думаю, впрочем, что целесообразнее отложить этот вопрос... скажем, до следующей субботы. На всякий случай. Так всем будет удобнее.
Драко понял, что пора убираться. Не дыша и боясь моргать, он мелкими шажками двинулся прочь, к выходу из подземелий. Добравшись до первого же незапертого класса по дороге, он нырнул туда и снова затаился. Нет сомнения, скоро Дамблдор пройдет мимо — а попадаться директору очень не хотелось. Драко сел на парту и глубоко задумался. Снейпу в данном случае он верил безоговорочно: раз зельевар считал, что возвращение Темного Лорда весьма возможно, значит, так оно и есть. Осталось решить, как действовать дальше. Первой мелькнула малодушная мыслишка: дождаться, пока Дамблдор поднимется к себе, прошмыгнуть назад в общежитие и лечь спать. А завтра как-нибудь дать понять Грейнджер, что у них ничего не сложится и что так будет лучше для всех... Драко не считал себя трусом, но и в самоубийцы не метил. Впрочем, нет. Отступиться — не выход. Во-первых, после сегодняшнего спектакля повести себя так — выставить себя идиотом перед всей школой. Во-вторых, добровольно отказаться от желаемого? Ни за что! Он хотел Гермиону Грейнджер, он получил ее — ну, почти — и расставаться с завоеванным не собирался. «Она моя, — со странным удовлетворением подумал Драко. — А я уж как-нибудь найду способ сохранить свое».
В коридоре послышались уверенные шаги директора. Невзирая на преклонный возраст хогвартского директора, его походка ничем не напоминала старческую. Он нисколько не шаркал и не волочил ноги, а ходил легко и даже пружинисто. Только по темпу Драко догадался, что это не Снейп — ибо зельевар чаще всего носился по коридорам так, словно понятие «неторопливо» не было ему известно вовсе.
У двери в класс звук шагов неожиданно прекратился. Драко замер, боясь шелохнуться и выдать себя, и одновременно лихорадочно старался сообразить, что же такое сказать в свое оправдание, если его все-таки обнаружат.
— Наши решения, — медленно и отчетливо произнес Дамблдор за дверью, — куда больше определяют, кто мы есть на самом деле, нежели природные способности.
Шаги послышались снова — теперь они удалялись, а потом постепенно затихли совсем. Драко так и не понял, предназначалось сказанное ему или же директор просто размышлял вслух после беседы со Снейпом. И то и другое было возможно в равной степени: старый маг обладал необъяснимой способностью видеть и знать то, что невидимо и неведомо другим. Драко посидел, размышляя, еще минут пять, чтобы обезопасить себя наверняка, затем выскользнул из класса и отправился в совятню.
Вопреки обыкновению, Рон пробудился в воскресенье ни свет ни заря. Заснуть снова не удалось, и, поворочавшись несколько минут под тихое сопение Невилла и храп Шеймуса, он выполз из кровати, оделся и тихонько прошмыгнул в гостиную. Там никого не было: видно, все еще спали. Он окинул хмурым взглядом разбросанные по ковру подушки там, где накануне третьекурсники играли в карты; оставленные кем-то на столе свитки, перья и учебники; чью-то шахматную доску на столике у камина... вздохнул и пошел вниз, в Большой зал.
Столы еще не были накрыты — слишком рано для обычного студенческого завтрака. Оказалось, впрочем, что любителям утренней тишины — равно среди учителей и учеников — домовые эльфы все равно готовы предложить чай, кофе и лепешки с маслом. Рон жевал свежеиспеченную, еще горячую лепешку и меланхолично скользил взглядом по залу. За хаффлпаффским столом было пусто. За рэйвенкловским Энтони Гольдштейн завтракал, уткнувшись носом в какую-то книгу, а Луна Лавгуд мечтательно смотрела в пространство, помешивая в чашке волшебной палочкой. За слизеринским столом с одного края сидели какие-то незнакомые девчонки курса с третьего или четвертого, а ближе к преподавательскому столу устроилась в одиночестве красотка Блез Забини. Рон поморщился. Он всегда раньше думал, что она липнет к Малфою с той же целью, что и Паркинсон, и откровенно не понимал, почему Забини в последнее время так интересуется Гермионой и Джинни. «Вот же сводница», — с досадой пробормотал он себе под нос. Словно почувствовав чужой взгляд, Забини подняла голову и посмотрела прямо на него. Смертельно захотелось отвернуться, но Рон усилием воли подавил это желание. Что он, боится какой-то девчонки? «Ведьма», — проворчал он тихо. Забини медленно улыбнулась, встала и плавной походкой пошла вдоль учительского стола, плавно покачивая бедрами... Рон сглотнул и вдруг сообразил, что она направляется к нему. Он встал, смутно надеясь притвориться, что ничего не заметил, и сбежать — но было уже поздно. Забини стояла перед ним.
— Доброе утро, Рональд Уизли, — мелодично произнесла она.
— Зд-дравствуй, — выговорил Рон, не в силах отвести взгляда от ее синих глаз. «Ведьма», — опять невольно подумал он.
— Да, я ведьма, — Забини мрачно улыбнулась, и Рон вспыхнул, с ужасом сообразив, что, видимо, произнес свою мысль вслух. Девушка между тем продолжила: — Иначе я бы не училась в Хогвартсе, верно?
Рон опять сглотнул и заставил себя выговорить:
— Чего тебе нужно?
— Я думаю, Рон Уизли, что нам нужно поговорить.
— Сейчас? — выпалил он.
— А чем плохо? Ты, кажется, уже позавтракал?
Растерявшись окончательно, Рон кивнул.
— Прекрасно, — уверенно сказала слизеринка и протянула ему руку. — Я буду тебе крайне признательна, если ты проводишь меня в сад.
Ошалевшему Рону осталось только повиноваться.
Нарцисса Малфой любила завтракать в постели, но за многие годы брака это ей нечасто удавалось. Люциус не то чтобы не одобрял этой привычки, но сам такой склонности не имел: неудобно, мол, и повсюду крошки. И вообще совместное присутствие в постели, как правило, быстро приводило обоих к мыслям, крайне далеким от английского завтрака. За год вдовства Нарцисса приучилась баловать себя по мелочам — и все же каждое утро щемило сердце... Пока Драко был рядом, она крепилась: не хватало еще только лишний раз огорчать сына. Но, оставаясь одна, никак не могла перестать тосковать.
Вместе с завтраком домовые эльфы принесли ей свежий «Пророк» и — неожиданность — письмо от Драко. «СРОЧНО!» — значилось на конверте крупными буквами. Нарцисса нахмурилась: что такое могло стрястись? Не удостоив газету даже взглядом, она поспешно распечатала конверт, сняла маскирующие чары с пергамента и принялась читать. С первых же строк глаза у нее буквально полезли на лоб. Наконец она растерянно выпустила из пальцев послание сына и медленно взяла с подноса газету.
«МЕГА-МЕЗАЛЬЯНС МАГИЧЕСКОГО МИРА! — кричал заголовок первой полосы. — МОЛОДОЙ МАЛФОЙ И МАГГЛОРОЖДЕННАЯ МЕГЕРА». Под заголовком на крупной колдографии Драко целовал Гермиону Грейнджер прямо посреди хогвартского Большого зала.
— О Моргана, — пробормотала ошеломленная Нарцисса и принялась читать подробности очередного скандала, вышедшего из-под пера Риты Скиттер.
Апрельское утро было свежее и ясное; Рон, впрочем, мало что замечал, кроме слизеринской девицы, которая невесть зачем потащила его в сад. Забини прогуливалась с ним под руку так уверенно и непринужденно, словно делала это регулярно. Наконец он не выдержал:
— Ты сказала, что нам нужно поговорить.
С полминуты Забини молчала, все так же медленно шагая по посыпанной гравием дорожке. Затем спокойно, будто о погоде, заговорила.
— Я подумала, что тебе стоит знать несколько важных вещей. Во-первых, Паркинсон последнюю неделю вне себя от ярости. Во-вторых, не только у вашего Криви есть колдокамера. — Девушка покосилась на него, чтобы удостовериться, что он слушает, и продолжила: — В-третьих, вчера вечером много кто побывал в совятне...
Рон Уизли, возможно, был не слишком внимательным человеком, но глупым не был никогда.
— Ты думаешь, в сегодняшнем «Пророке» будет какая-нибудь дрянь про Гермиону.
Забини кивнула.
— Самое позднее — в вечернем выпуске. Но я бы поставила на утренний.
Рон тихо выругался, потом осекся. Слегка покраснев, остановился и повернулся к своей неожиданной собеседнице.
— Извини, Забини. Спасибо за предупреждение. Я только... — он замялся, подбирая слова.
— Ты хочешь спросить, почему я говорю об этом тебе, — усмехнувшись, подсказала слизеринка.
— Да.
Забини снова помолчала.
— Видишь ли, Рон Уизли... — наконец произнесла она, — я люблю моих друзей. И очень не люблю тех, кто делает им больно. А у тех, кого я очень не люблю... — она, сощурившись, посмотрела ему прямо в глаза, — обычно вскоре начинаются неприятности. Большие неприятности.
Она высвободила руку и повернулась, чтобы уйти, но Рон, стряхнув легкое оцепенение, снова подхватил ее под локоть.
— Стой.
— Хочешь мне что-то сказать? — чуть насмешливо поинтересовалась она, и в ее синих глазах появились лукавые огоньки.
Рон вдохнул поглубже, собираясь с духом.
— Хочу кое о чем спросить.
— Спрашивай.
Заглядевшись на нее, Рон вдруг выпалил совсем не то, что собирался:
— Ты меня что, приворожила?
— Я — тебя? — Забини засмеялась. — Нет. Тебя так просто не приворожишь, Рональд Уизли. И мне нравятся менее... правильные мужчины.
— Это Малфой, что ли? — скривился Рон.
Девушка фыркнула.
— Нет. Драко романтик, но никогда не был и не будет авантюристом. К тому же он уже нашел свою прекрасную даму.
— Я заметил, — мрачно буркнул Рон.
— А тебе пора найти свою, — мягко заметила Забини. — Это легче, чем многие думают. Нужно только уметь искать. А сейчас я бы на твоем месте вернулась в замок. Думаю, ты скоро понадобишься Гермионе. Чао.
Она подмигнула ему и ушла по дорожке прочь — к теплицам. Некоторое время Рон растерянно смотрел ей вслед, потом помотал головой, словно стараясь стряхнуть наваждение, развернулся и зашагал к замку.
Гермиона проспала. Причем проспала так сладко, как ей давно уже не удавалось. Она проснулась почти на час позже обычного, позволила себе понежиться в постели еще минут двадцать и только потом встала. Даже затянувшаяся ссора с Роном не могла испортить ей настроение. Гермиона отправилась завтракать, предвкушая чудесное весеннее воскресенье.
Эйфория, однако, продлилась недолго. Улыбнувшись Полной Даме, Гермиона шагнула за порог гриффиндорской гостиной и встала как вкопанная — такое неожиданное зрелище предстало ее глазам.
У противоположной стены Драко, Джинни и Рон разглядывали что-то в «Ежедневном пророке». Драко, судя по побелевшему носу и щекам, был в ярости. Раскрасневшийся Рон — тоже. Стоявшая меж ними Джинни держала газету так, чтобы разделить ею соперников, но те в кои-то веки не обращали друг на друга никакого внимания.
Радужное настроение Гермионы тут же лопнуло как мыльный пузырь.
— Доброе утро, — тихо сказала она, но все трое подскочили, словно от звука разорвавшейся хлопушки. — Что стряслось? Что там такое?
— Доброе утро, — Драко шагнул навстречу и легонько поцеловал ее в щеку, но взгляд у него был рассеянный. — Ничего фатального. Просто... некоторые неприятности, — произнес он тоном, обещавшим неприятности кому-то еще, кроме присутствующих.
— Думаем, как предотвратить семейную катастрофу, — нарочито бодро добавила Джинни.
Гермиона невольно повернулась к Рону. Он посмотрел ей прямо в глаза — невесело, но не колеблясь.
— Я просто напишу маме, — непонятно пообещал он. — Джинни, дай Гермионе газету.
Гермиона растерянно взяла протянутый «Пророк». Одного взгляда на первую полосу хватило, чтобы разобраться.
— Вы меня напугали! — с легкой досадой выдохнула она. — Я думала, произошло что-то ужасное. Несчастный случай или еще что-то такое.
— А это, по-твоему, мелочи? — вспылил Драко. — Если бы я вчера не написал матери...
— Конечно, мелочи... Что? — вздрогнула Гермиона. — Что ты написал? О чем?
Драко вздохнул, явно стараясь взять себя в руки.
— Я написал... о нас, — скованно признался он. — По крайней мере, моя мать должна заранее знать, что на этих бульварных листках — обычная клевета, только и всего.
— Чья бы корова мычала, — вдруг криво усмехнулся Рон. — Как будто не ты науськал когда-то Скиттер писать всякие гнусности про Гарри.
Драко вспыхнул и сделал шаг вперед, но Гермиона схватила его за руку.
— Перестаньте. Прекратите оба. Эта газетенка не стоит того, чтобы из-за нее ссориться. Мне все равно, — солгала она. — Пусть пишут что хотят. Мне важно, что думают мои друзья, только и всего. А вы знаете правду.
Рон неожиданно опустил взгляд.
— Да, — негромко сказал он. — Ладно, я пойду напишу маме.
— Я с тобой, — поспешно вставила Джинни. — Еще одно письмо не помешает.
Не давая брату опомниться, она схватила его под локоть и потащила в Гриффиндорскую башню. Гермиона растерянно смотрела им вслед. Голос Драко вернул ее к действительности.
— Тебя надо накормить завтраком, — объявил он, обнимая ее за талию. — Идем на кухню. Там нас никто не потревожит. К тому же, — он понизил голос, — я должен тебе кое-что рассказать.
— Что? — Гермиона тоже заговорила вполголоса. Странно, насколько спокойней она чувствовала себя в объятиях Драко, хотя еще недавно они были если не врагами, то недругами точно.
— Вчера вечером я случайно слышал одну невероятную вещь...
Нарцисса в третий раз перечитывала письмо сына, когда вдруг почувствовала в комнате чье-то присутствие. Очень осторожно она скользнула рукой под подушку, нащупывая волшебную палочку, и медленно подняла взгляд. В дверях спальни застыла высокая фигура, закутанная в темно-серый плащ. Лицо гостя скрывала тень от наброшенного капюшона, но фигура была до боли знакома.
— Драко, это ты? — спросила Нарцисса, держа палочку наготове. Наложенные на поместье чары не должны были пропустить сюда никого, кроме...
— Нет, это не Драко, — вполголоса отозвался человек у двери, опуская капюшон, и у Нарциссы перехватило дыхание. — Это я, Цисси.
Словно завороженная, она опустила руку с письмом на одеяло, не в силах поверить глазам и ушам.
— Ты?.. Ты...
— Я.
На мгновение она почувствовала себя девчонкой, перепуганной и влюбленной, у нее закружилась голова и почему-то зазвенело в ушах.
— Цисси, все хорошо. Я дома. Я живой.
Два длинных шага, один взмах палочкой, и поднос с завтраком исчез вместе с одеялом. Плащ был брошен на пол, весь мир сузился до невыносимо знакомых объятий. Он... живой! Нарцисса цеплялась за него, как потерпевший крушение — за обломки корабля, не вполне понимая, что происходит, а он с непривычной горячей жадностью целовал ее губы, шею, плечи...
— Я так соскучился, — пробормотал он наконец, зарывшись пальцами ей в волосы.
— Ты ублюдок! — у нее вырвался всхлип. — Как ты только...
— Я знаю, — прервал ее Люциус, глядя сверху вниз и не давая приподняться. — Я знаю. Но так было нужно.
— Ты... ты даже представить не можешь!..
— Не могу, — прошептал Люциус, целуя ее в висок. — И не хочу. Я бы с ума сошел.
— Ты расчетливый ублюдок... — Нарцисса чуть оттолкнула его, заглянула в глаза. Он встретил ее взгляд уверенно, словно ему нечего было больше скрывать. Она и забыла, когда он последний раз так смотрел — будто в целом свете никого больше нет, кроме них двоих. — Как же я тебя люблю...
Люциус улыбнулся.
— Ты самая прекрасная женщина на свете, — прошептал он, наклонился и поцеловал ее снова.
Гермиона медленно опустилась на скамью и дрожащими руками поставила на стол чашку с какао. Что угодно она ожидала услышать, но только не это.
— Ты... ты уверен? — выдавила она.
— В чем? — нахмурился Драко. — В том, что я слышал именно то, что сказал? Или в том, что Поттер может вернуться? Или?..
— Н-не знаю, — пробормотала Гермиона. Мысли путались, перескакивая с одного на другое. Она попыталась взять себя в руки. — Нет, я знаю, ты наверняка правильно понял все, что услышал. Боже мой, Гарри... если бы только это была правда! Если бы он вернулся!
Повисла пауза.
— Полагаю, Снейп вряд ли стал бы рисковать жизнью из пустой прихоти, — заметил Драко наконец. — Так что с точки зрения простейшей логики возвращение Поттера должно быть весьма вероятно.
Сейчас только Гермиона заметила, насколько он напряжен и взвинчен — и это учитывая, что статья в утреннем «Пророке» и так не прибавила ему хорошего настроения.
— Драко? — робко спросила она. — В чем дело? Я знаю, ты не любишь Гарри, но...
— При чем тут вообще Поттер?! — сорвался Драко. — Ты вообще не слушаешь меня? Что будет, если вернется Темный Лорд? Что будет с... — он осекся, неровно и шумно выдохнул, потом медленно вдохнул и тихо сказал: — Прости.
Он опустился рядом с ней на скамью и уткнулся лбом в ладони.
— Я боюсь, — признался он глухо.
Гермиона прекрасно понимала, насколько дорого это ему далось. Ей хотелось расцеловать Драко, но сейчас было явно не время, так что она просто пододвинулась и обняла его одной рукой.
— Мы что-нибудь придумаем, — сказала она мягко, не притворяясь, что не поняла причин его страха. — Если ты согласишься рискнуть. Можно встречаться тайно... или попросить о помощи профессора Дамблдора... Но если ты не хочешь... я пойму, правда, — договорила она почти шепотом.
— Нет, — хрипло сказал Драко. Не глядя потянулся и отпил остывшего какао из ее чашки. — Нет, — повторил он громче. — Я так не хочу. Я не хочу быть трусом. Если Снейп не боится, я тоже сумею. Как-нибудь...
— Все боятся, — возразила Гермиона. — И Гарри, и Снейп... мне кажется, даже профессор Дамблдор.
— А ты? — Драко повернулся к ней.
— До дрожи в коленках, — призналась Гермиона. Она слабо улыбнулась: — Хочешь, скажу, чего я боюсь сейчас больше всего?
— Ну?
— Того, что скажет твоя мама, когда узнает.
— Не «когда узнает», а «когда нас увидит», — хмыкнул Драко. — Она уже знает. Или из письма, или из газеты. — Он вздохнул. — Честно говоря, понятия не имею. Она никогда не запрещала мне дружить с Блез, несмотря на пристрастия Блез ко всему маггловскому. Но... я не знаю, — выговорил он, потом криво усмехнулся: — Строго говоря, она не может мне ничего запретить. Я глава Дома Малфоев. Я волен принимать те решения, какие сочту нужными.
— Давай решать проблемы по мере поступления, — посоветовала Гермиона. — Мы все равно ничего не можем сделать, пока твоя мама не ответит на письмо. И пока... пока профессор Снейп не проверит свою гипотезу, — ее голос дрогнул.
— Хорошо, — вздохнул Драко и притянул ее к себе. — Так хорошо... — еле слышно сказал он уже абсолютно другим тоном.
— Да, — согласилась Гермиона, уютно прижимаясь к нему. — Как ты думаешь, — неуверенно начала она чуть погодя, — надо еще кому-нибудь сказать? Ну, что...
— Только не Джиневре, — решительно объявил Драко.
— Знаешь, — задумчиво сказала Гермиона, — так странно слышать это от тебя.
— Я настолько не похож на человеческое существо? — делано оскорбленным тоном осведомился он.
Гермиона фыркнула.
— Я помню, ты так подписался. Это что, какая-то шутка?
Драко пожал плечами.
— Я никогда раньше всерьез не обращал внимания ни на кого в Гриффиндоре, кроме вас троих с Поттером. Джиневра была просто очередной Уизли, вот и все. Но потом...
— Она рассказала мне, как ты ее утешал, — перебила Гермиона. — Ужасно мило с твоей стороны.
— Я... — казалось, Драко слегка растерялся. Потом отвел глаза и пробормотал: — Я думал о тебе.
Гермиона захихикала.
— Ты утешал Джинни, потому что хотел мне понравиться? Какие лишения! — Чтобы смягчить насмешку, она поцеловала его в уголок губ. Потом прибавила серьезно: — Она хороший друг.
— Да, — согласился Драко, — я знаю. Так что не надо ей ничего говорить. Если сбудется — сбудется. Если нет...
— Да, — тихо кивнула Гермиона. — Лучше, наверное, вообще никому не рассказывать.
— Согласен. А что мы будем делать сегодня?
Гермиона покраснела.
— Мне нужно... Я три дня не занималась.
— Я тоже, — Драко рассмеялся. — Ладно, пошли в библиотеку.
Люциус блаженно откинулся на спину рядом с Нарциссой, закинул руки за голову и прикрыл глаза.
— Ты восхитительная, — счастливо пробормотал он.
— Я тебя очень люблю. — Она улыбнулась, повернулась на бок и нежно провела рукой по коротко остриженным волосам: — Какой ты теперь...
— Какой?
— Суровый, — она тихо засмеялась. — Загорелый, обветренный... хорошо, хоть без щетины.
— За кого ты меня принимаешь? — возмутился ее муж. — Разве я могу явиться к жене небритым?
— Ты можешь. Ты всё можешь, — Нарцисса постаралась собраться с мыслями. — Так где ты пропадал? И почему?
— Твоя безумная сестрица узнала обо мне кое-что, чего не должна была знать ни в коем случае.
— Ты... ты что, передумал?!
— Скажем так: я заключил сделку, которую счел более выгодной. Да и теперь считаю.
— С Министерством?
— С Дамблдором.
Нарцисса оторопела.
— Но Северус...
— Ему нельзя было знать. Его положение и без того сомнительно. Если бы я не сделал то, что сделал, вы не дожили бы до лета. Я не мог так рисковать. Моя смерть удовлетворила Беллу... — Он вдруг поморщился и сунул левую руку под спину: — На чем это я лежу? Неудобно!
Он извлек из-под себя исписанный пергамент.
— О! — на безоблачном небе Нарциссы неожиданно появилось предвиденное, но от этого не менее неприятное облако. — О! Драко мне написал... — она умолкла, подбирая слова.
— Что случилось? — встревоженный Люциус принялся разворачивать письмо сына.
— Ничего, просто... он ухаживает за одной девушкой, — осторожно сообщила Нарцисса.
— Так это же прекрасно! — удивился Люциус.
— Она магглорожденная.
— Ясно, — отозвался он после некоторой паузы. — Я так понимаю, это еще не все?
— Нет, — вздохнула Нарцисса. — Это Грейнджер.
— Грейнджер?
— Да.
— Такая лохматая девица? Подружка Поттера?
— Да.
— Любопытный поворот, — задумчиво проговорил Люциус, снова откинулся на спину и уставился в потолок.
— Ты сердишься? — осторожно спросила Нарцисса.
— Нет. Я думаю, — рассеянно отозвался Люциус, лаская ее плечи. Потом неожиданно усмехнулся: — По крайней мере, наш мальчик не совсем безнадежен. Из всех магглорожденных девиц в Хогвартсе он выбрал в подружки единственную, которая может принести ему политическую пользу.
«Единственную, которой почти невозможно было добиться. И роман с которой спровоцировал скандал на всю страну. Весь в тебя», — нежно подумала Нарцисса, наклоняясь к мужу, чтобы поцеловать его.